Лес, наспех вытоптанные тропинки да спящие тут и там люди — на что здесь смотреть? Сумки и сапоги валяются бессистемно, неаккуратно, а густые кусты неподалеку и вовсе предназначены для справления нужды… За две недели пути Ринайя начала забывать, что такое спать на удобной кровати не под открытым небом, и готовить еду в печи, а не на костре. Хвалиться здесь было абсолютно нечем, да и показывать тоже.

А вот демиург, видимо, считал иначе. Он вертел головой туда и сюда, рассматривая личные вещи маэвцев, да и самих их, спящих в разных позах. Около Хазрель он и вовсе остановился. Рыжая вредина во сне выглядела непривычно кроткой, но привлекательность ее осталась прежней: длинная коса змеится по земле, очертания крепкой фигуры расслаблены и соблазнительны.

Интерес демиурга не остался незамеченным Ринайей, и она ощутила укол ревности. Глупо. Хазрель ведь тоже невеста, и в один прекрасный (или не очень?) день она также свидится с богом, но…

Отогнав неприятные мысли, Ринайя взяла демиурга под руку и с удивившей ее саму смелостью потянула его дальше.

Пока что он ее и только ее бог. И она не станет терять времени даром.

— Идем. Покажу главное место в нашем лагере.

Костер практически потух. Где-то в недрах бело-черных углей еще тлели красноватые огоньки, но их жара уже не хватило бы, чтобы согреть озябшие руки — не то, чтобы вскипятить чай или воду для похлебки. Рядом лежал поваленный дуб с толстенным, отмерившим не один десяток лет стволом — лесной житель упал не так давно, может, в начале сезона — на его поникшей кроне еще сохранились пожухлые бурые листья, а на мощных, вывороченных из земли корнях — комья грязи.

Именно из-за дерева ведунья и выбрала это место для стоянки. Рядом с таким гигантом удобно коротать ночь: развешивать одежду для просушки, собирать ветки для костра и отдыхать после ужина. Около него и сейчас, прислонившись спиной к стволу, полусидел-полулежал Бран. Видимо, охотник остался дежурить, но сон сморил его, как и остальных.

— Почему он спит сидя? — поинтересовался демиург.

— Он… — Ринайя осеклась и задумалась. Не говорить же, в самом деле, что Бран охраняет их покой? Хорошо же будет выглядеть отряд в глазах создателя целого мира!

Но мужчина уже забыл про дежурного: он поднял с земли одну из жестяных, начищенных до блеска мисок и теперь с превеликим любопытством вертел ее в руках. Даже не мужчина, а скорее… молодой человек? Парень, совсем молодой и неопытный, способный удивляться обыденным вещам и воспринимать их, как нечто особенное.

— Что это за предмет? — бог, недавно казавшийся древним, строгим и могущественным, а теперь вдруг обернувшийся малосведущим юнцом, требовально посмотрел на Ринайю.

— Тарелка… Мы из нее едим.

— Едите?.. — растерянно переспросил демиург и наморщил лоб. Отвел взгляд, поразмышлял несколько мгновений и улыбнулся, будто вспомнив нечто знакомое, но давно позабытое. — А-а-а. В смысле, поддерживаете ваши тела в живом состоянии. Понятно.

А вот Ринайе было непонятно. Все-таки его осведомлённость вовсе не так безгранична, как казалось раньше. Скорее, она на удивление ограничена.

— Я уж и запамятовал, как люди изобретательны. В тот, прошлый раз, вы ели из глины, которую обжигали на костре… Да и выглядели куда менее изысканно, - демиург взялся за кожаный шнурок, огибающий шею Ринайи, и вытащил из-под ее рубахи именной амулет: разноцветные бусины сверкали и переливались даже в темноте.

Такие обереги были у каждого маэвца, будь то воин или невеста. Родители мастерили их еще до рождения ребенка, глубокими ночами, когда мать должна была вот-вот разрешиться от бремени, заговаривали ранним утром, вкладывая в простенькие чары пожелания силы, здоровья и удачи и загадывая черты характера, которые хотели бы видеть у потомка.