Она никого не любила в свои неполные 17 лет и пользовалась вниманием кавалеров, иногда открыто насмехаясь над их чувствами. Пока не появился в деревне Матвей. Высокий, широкоплечий, с выразительным взглядом темных карих глаз. «Гарный хлопец»,– перешепнулись девушки на одной из вечерних гуляний. Кому же он достанется?» А к концу вечеринки ни у кого не осталось сомнений. Матвей не сводил глаз с Евдокии. Впрочем, как и она. Так в ее жизни случилась первая любовь.

Это в нынешние времена молодые люди вольны выбирать и создавать пары принимая решение самостоятельно. В те далекие времена такие решения принимали родители. Вот и для Евдокии давно присмотрел отец будущего супруга, и родители обеих сторон ждали лишь окончательного сговора. Матвей, родом из ближайшего Залесенья, считался человеком пришлым, не своим, и отдавать ему в жены единственную кровиночку никто не собирался.

«Проклята! Точно проклята!» – Дуся собиралась под венец сглатывая слезы. – Вот точно видимо согрешила-то моя прабабка. Не сказка это, точно не сказка!»

Не устояв перед Матвеем, Дуся отдалась ему, и как водится в некоторых ситуациях оказалась в положении. Первой забила тревогу мать, новость дошла до отца, который в ярости принял одно единственное решение. Выдать дочь замуж немедленно, не дожидаясь скандала. Да так, чтобы смыть позор. Так Дусю отдали самому бедному мужику в деревне, и, снабдив молодых богатым приданым, отправили жить за тридевять земель, почти на край света, с глаз долой.

Мужа своего Евдокия не то, что не любила, а на дух не переносила, считая его себе не ровней. Так и ходили они по деревне, она – гордо вышагивая впереди, и он – на почтительном расстоянии, семенящий за ней.

Много раз Дуся вспоминала историю, рассказанную ей еще ее прабабкой о некоем проклятии, наложенном на женщин ее рода. Было или не было, кто ж разберет. Прабабка рассказывала про некую Настасью, полюбившую когда-то вопреки всем законам человека не их племени. Мог он обращаться в ворона, мог принимать и человеческий облик. За связь эту и прокляли девушку, выдали замуж против ее воли, да через время и успокоились. А проклятие осталось.