– Нанка! Давай ламу! – закричал Лимур, срывая наушники. – Ты слышишь?

В это время дворник Иван стоял у книжного магазина и смотрел на двух женщин в шубах, предлагавших прохожим какие-то журнальчики.

– Что вы им не скажете, чтобы они ушли, батюшка? – наконец спросила его студентка в шапке с помпоном и с желтым рюкзаком.

– Которая церква над церквами мати? – сдвинул брови Иван.

– Православная, – сказала девушка с подмороженными щеками.

– Посюда, где полагается пуп земли? Краеугольный камень. А который у нас камень каменьям отец? – продолжал Иван. – Это камень – алатырь. А на нем зверь. Кой зверь всем зверям зверье? Носорожец.

– О сне моем мне расскажите, батюшка, – просила покоренная проповедью девушка.

– Искушаешь, звериха? – с этими словами старик дал ей поцеловать икону, болтавшуюся у него на груди и, колко, словно гвоздем перекрестив, побрел через снегопад дальше по людному проспекту Ленина.

На университетской остановке стояли волкам уподобляющиеся дворняги и чего-то ждали, как будто бы стрельнуть папироску. Иван подошёл и встал супротив. Достал кусок хлеба из кармана, протянул вожаку, тот понюхал, ласково моргнул и отошёл к своим.

Из городского сада вдоль заиндевевших витрин с манекенами вели разукрашенных северных оленей. Загипнотизированная старуха улыбалась на исихазм светофора:

Грейдер охапками пожирал теплый бархат, а маленький четырехколесный бульдозер борол сугроб. Длинная девушка продефилировала по соединенному гармошкой салону троллейбуса и, не вынимая рук из карманов, вышагнула из кудахчущего вагона и увязла в коричневой борозде.

Забыть случившиеся в НИИ фармакологии огорчение первый канал дядюшке не помог. Впрочем, как и второй. Он допил штоф, снял наушники и, накинув засаленный бухарский халат и выпятив живот, пошёл в мастерскую полюбоваться своим аппаратом, который сулил ему бессмертие, если не телесное, то, по крайней мере, то славное и непреходящее, которого достигли некоторые из его коллег.

Устройство, стоявшее на ногах из четырех кронштейнов, было бесформенным и производило впечатление комка из приборов и проводов, притянувшихся со всей мастерской к мощному магниту. Дяде оно виделось изящным кувшином. А когда он активировал его и проверял действие режимов, в какой-то момент оно и вовсе казалось ему живым существом. И не сказать, чтобы он не побаивался его. Могущественный звук системы охлаждения напоминал приглушенное жужжание ползущего по полосе грузового самолета, а бегущие по двум экранам строчки отчетов – что-то вроде гипнотических глаз.

На последнем режиме устройство надсадно гудело, как электрический разряд, и тут начиналось научное волшебство звукового нагрева. Пока дядя Мур сотрясал звуком воздух, где-то на этаж выше Анна Фёдоровна ставила суп в микроволновую печь – это было куда проще, дешевле, а главное эффективнее. Кроме того изобретатель отказывался признать связь звукового нагревателя и чудовищного метеоризма, таинственно сопровождавшего его секретные эксперименты.

Со временем дядя всё больше и больше проникался ни с чем несравнимым чувством величия, радости и восторга. Он понимал, что этого не добился ещё никто, что результатом этого открытия могут стать такие же прорывы для всего человечества, к каким привели те ничтожные на первый взгляд случаи, когда глуповатый людоед, пытаясь заточить кремневый топор, нечаянно зажег пучок сухой пакли, пришил палец к рыбе или, высасывая из кости мозг, неожиданно получил мелодичный и приятный для слуха свист.