Синь, наблюдая за фишками на карте, которые должны были изображать живых людей, чувствовал себя беспомощным. Его стратегии были бессильны против тумана, появившегося из ниоткуда, или воинов, которые не умирали. Он видел, как его тщательно выверенные планы рассыпаются под воздействием сил, которых не было ни в одном военном трактате. Война оказалась не только делом людей, но и делом чего-то древнего, могущественного и, возможно, злого.

Битва за перевал Яньмэнь в итоге закончилась тяжелой, пирровой победой Цинь. Цена была ужасающей. Поле боя было усеяно телами с обеих сторон, но среди погибших воинов Чжао встречались и те, чьи тела были искажены, чьи раны дымились, или чьи лица застыли в выражении нечеловеческой ярости – свидетельства вмешательства неких сил.

Синь покинул командный пункт в полном смятении. Рациональный мир, в котором он жил, был потрясен до основания. Он своими глазами видел, как магия и духи, о которых он читал как о смутном отголоске прошлого, реально влияют на ход истории, на судьбы тысяч людей. И если даже такое царство, как Чжао, могло использовать подобные силы, то на что был способен правитель Цинь, чья одержимость бессмертием становилась все более явной и пугающей? Война за Поднебесную обрела новое, ужасающее измерение.

Потрясение от увиденного на перевале Яньмэнь не отпускало Синя. Он видел, как законы стратегии и силы оружия, казавшиеся незыблемыми, оказались бессильны перед лицом сил, которые он раньше считал лишь вымыслом. Туман, появившийся из ниоткуда; земля, превратившаяся в вязкую трясину; воины, словно наполненные нечеловеческой силой и стойкостью – это было реальностью, которую его ум требовал понять. Если война теперь ведется не только армиями, но и магией, то чтобы выжить и, возможно, повлиять на исход, ему нужно было постичь эту новую реальность.

Рискнув своим положением и даже жизнью, Синь использовал свои связи и доступ к архивам, чтобы найти больше информации о тех «горных отшельниках» и древних практиках, которые упоминались в ранних донесениях. Он обнаружил разрозненные записи, намекающие на существование уединенных общин или одиноких мастеров, живущих вдали от мира людей, часто в высокогорных районах или глубоких лесах, хранящих знания, уходящие корнями в незапамятные времена. Один из свитков, чудом уцелевший после конфискации, содержал туманные указания на регион в горах, граничащих с Царством Чу – место, известное своей дикой природой и, как говорили, изобилующее потоками Ци.

Придумав предлог для официальной инспекции в отдаленном гарнизоне, Синь отправился в путь. Путешествие было долгим и опасным. Дороги были разбиты войной, бандиты и дезертиры скрывались повсюду. Но самая большая опасность исходила от самой земли. Проходя через регионы, где недавно шли бои, он чувствовал странное, давящее напряжение в воздухе. В некоторых местах деревья были неестественно скручены, вода в ручьях казалась мутной и безжизненной, а компас вел себя непредсказуемо. Это были шрамы, оставленные не только оружием, но и, как теперь понимал Синь, искажением потоков Ци, нарушенных хаосом и, возможно, магическими вмешательствами.

Следуя туманным указаниям свитка, Синь покинул проторенные пути и углубился в горы. Дни превратились в недели. Запасы подходили к концу, усталость давала о себе знать. Он начал сомневаться в своем решении – может, это все было лишь погоней за призраком? Но затем, после подъема на особенно крутой и уединенный перевал, он увидел. Не строение, не явный признак присутствия человека, а едва уловимое изменение в самом воздухе, в шепоте ветра сквозь сосны, в цвете мха на камнях. Казалось, сама природа здесь была более живой, более насыщенной.