Конечно, последняя фраза была лишней, но я где – то слышал, что заговоры произносятся именно так. Мне стало страшно, и я закрыл глаза. Но, ничего не произошло. Я стоял там же и где и был.

– Не подействовало? – спросил я черт знает у кого.

Вдруг, передо мной возникло лицо ведьмы: она смотрела на меня своими изумрудными глазами и улыбалась:

– Вы видите меня? Что происходит? – начал я терять терпение.

– Делая правильный выбор, мы много меняем в своей жизни. Я покажу вам то, что было скрыто.

Через несколько секунд меня захватило мое прошлое. События из детства и юности, страшный скандал с отцом, слезы матери… но что это? Она жива! Да, я спас ее от отца и сохранил жизнь! Разве это возможно? Мне так захотелось обнять ее, раствориться в ее нежной любви, но я пока не мог этого сделать. Далее, перед глазами, был наш с Оливией дом. Страшные мысли о том, где достать деньги. Обман и ложь. Внутреннее чувство утраты дорогих мне людей. Неизлечимая боль души, от которой не спастись. Я закрыл глаза и закричал:

– Хватит! Зачем я не только вижу это, но и чувствую то, что пережил?

– Откройте глаза, Стефан, – спокойно произнесла ведьма, смотрите.

Через мгновение боль ушла, и я со страхом открыл глаза. Войдя снова в прошлое, я увидел, что спас себя и свою семью от страшного будущего, которое грозило нам. Я отказался от игры и азарта, не перешел ту черту, которая отделяла меня от боли и потерь.

– Вы отправили меня в прошлое, чтобы я все поменял! – закричал я в каком-то исступлении. Вы просто представить не можете, что сделали со мной! Я буду благодарен вам всегда, слышите? Всегда!

– Я только указала вам путь, Стефан. Но, сделали вы все сами. А теперь, ваша семья ждет вас.

Произнеся эти слова, силуэт ведьмы начал расплываться перед глазами Стефана, пока совершенно не исчез.

Мы сидели с матерью в беседке, и смотрели на Оливию с дочерью, играющих в теннис на лужайке:

– Мама, я даже и не думал, что можно быть настолько счастливым, – прошептал я и поцеловал ее тонкую руку.

Она улыбнулась мне все той же мягкой, ангельской улыбкой и ответила:

– Я где-то слышала, что к свету можно подняться только через бездну и тьму. Что только грешники могут стать святыми и познать высшую истину. Может так и должно быть, как считаешь? Наши неправильные поступки ведут нас к пониманию высшей цели жизни, ее смыслу.

– Дорогая мама, ты права, права! – сказал я и добавил:

– Зло, это только тень Добра, и никак иначе.

«Когда человек родится, он слаб и гибок, когда умирает, он крепок и черств. когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко, оно умирает. черствость и сила спутники смерти, гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому что отвердело, то не победит».

– Сталкер, 1979.

Я приехал в Винтер – Кросс на лето, чтобы продать особняк моей двоюродной тети, которую видел всего лишь дважды в своей жизни. Я был мрачен, неразговорчив и совершенно не хотел уезжать из Лондона и решать вопросы с наследством. Место было одинокое и пустынное, совершенная противоположность шумному и развратному городу, где я прожигал свою молодость: каменные дома, увитые плющом и садовой розой, как близнецы, простирались на мили вокруг, дороги из щебня и брусчатки, словно змеи, плутали по земле, загоняя в мрачные закоулки улиц, где стояли торговцы ядами, падшие женщины и воры, ждущие случайных путников. Небо было пасмурным, хмурым и крупные капли дождя стекали по старым крышам, покрытых черепицей и падали на узкую, проезжую дорогу, смешиваясь с грязью, сеном и глиной. Картина была угнетающей, и я выезжал в город только к старому адвокату своей тети, рано утром, пока город еще спал. Именно тогда я и встретил Селену. Это было несколько недель назад, когда я только приехал в Винтер – Кросс. Она шла по дороге, в старом, нищенском платье и несла корзину крупных слив на продажу. Проезжая мимо, я сперва даже не заметил ее, настолько она сливалась с тем пейзажем, который я описывал вначале. Остановив машину, я сказал: