– Ах ты старый морж! Есть ещё порох в пороховницах! Тьфу! – отец энергично для своего состояния хлопнул товарища по плечу, а затем плюхнулся на стол, сбив пустые кружки. – Малька перебрал.

– Папá, пора домой, – я старалась сохранить спокойствие. Только историй про распутных девиц мне сейчас не хватало.

– Ах, дочка, дай мне ещё немного повеселиться! Ик! Я не наговорился с Ло… Ро… Робер! Робер де Бан… де Бум… де Бо-мо-ном. Во!

Вытаскивать заядлого алкаша из таверны – занятие бесполезное. Пока он в состоянии говорить, уговоры отскакивают, как горох от стены. Проще дождаться, когда он сам стечёт под стол, и молча утащить, пока не очухался и не потребовал «ещё одну на посошок».

– А что с девкой-то случилось? – отец хмуро попытался вспомнить детали. – Кажется, я чуток перебрал, ойк, уже и забыл, чем закончилось. Раз ты всё ещё здесь, то что это, тебя опрокинули?

– Хах, так ты и сейчас, парусный трюкач, в зю-зю! А с девкой той… что с ней сталось?! – Старик потряс пустую кружку вверх ногами, убеждаясь, что там не осталось пива. – Чертовка улизнула, когда я в себя пришёл. Недаром говорят, в душе рыжих живут лисицы.

– Папá, пора идти! Мы условились, что не будем задерживаться. Вы вообще обещали больше не пить!

Пустой звук. Моя попытка пресечь очередной заплыв по волнам пьянства разбилась о стойкий алкогольный туман. Отец выпрямился, изо всех сил пытаясь изобразить серьезность, но вместо этого икнул. Ну да, моряк, которого качает только на суше, да ещё и от пива, а не от шторма – зрелище в наших краях привычное, как чайки, ворующие рыбу.

– Обещал – значит, надо выполнять! – медленно вставая из-за стола, он одной рукой обнял меня. – Доча, только мамá не говори, что я ходил в таверну, хорошо? Ик! Ты же моя любимая, солнце моё. Я сестру твою тоже люблю, но тебя, ик, больше всех!

Завелась старая шарманка. Нечего и говорить, благоухание перегара и немытой одежды расползётся по всему дому, стоит только нам переступить порог. Конечно, папá, я ничего не скажу, это и не нужно. Святой Корбо, только не дыши на меня, умоляю!

Я зажмурилась, когда ощутила крепкое объятие отца. Запах табака, пива и гнили хлестнул в лицо, когда он попытался поцеловать меня – то ли в лоб, то ли в ухо.

– А я тебе рассказывал, Ро-о-о-бер, какая она у меня умница? – Мне остаётся только ненавязчиво подталкивать его к выходу. – Работает сестрой в госпитале. Умнее даже меня! Поэтому я её слушаюсь. Ик! Она лучше знает!

– Ну, Жерар, ты всегда был глуповат в молодости, – и старик залился смехом.

– Хах, дурак, лучше бы швартов стал более чисто вывязывать, чем всякую чушь говорить! – с удивительной для текущего состояния ясностью отреагировал отец. Он прикладывал много усилий, чтобы не свалиться на пол. Я сделала шаг назад, не желая находиться рядом с этим зрелищем.

– Когда Софи была маленькой, я брал её с собой в море. Она знает всё-ё-ё, – с прищуром протянул отец и описал рукой весь мир. Перепалка с Робером явно прибавила ему энергии. – Понимаешь? Все морские карты! Капитаном станет, не иначе!

Мужчины за соседним столиком не сдержали смеха. Они толкали друг друга локтями и переговаривались, а я закатила глаза. Какие карты, ради богов?! Да, слушала отцовские байки, чтобы не обидеть. Но чем больше он вещал небылиц, тем сложнее становилось делать вид, что мне по душе его истории. В детстве я всерьёз воспринимала рассказы о морских змеях и загадочных приключениях, но с возрастом осознала реальность. Сказки рассыпались и оставили только горькое недоверие, которое с каждым днём становилось крепче. А затем и вовсе заменилось раздражением.