– Думаешь, получится? – будто размышляя, спросил Гребнев.

– И сомневаться не в чем. Ещё бывший руководитель администрации прямо отмечал, что можно всё. Все же слышали.

– Может, и можно пересказать на современном языке «Капитанскую дочку», а что делать с поэзией? Тоже перекладывать? – продолжил Гребнев.

– Голубчик, вы какую задачу ставите? – в облаке дыма, войдя во вкус, заговорил Сажин. – Хотите дать современной молодёжи направление, куда вместе идти, или подготовить к сочинению из школьной программы? Если ваша задача мобилизовать молодых людей на большое дело, то преград нет и быть не может. Слова имеют тот смысл, который в них вкладывают, когда произносят, вот и вкладывай, что надо. Читать оригинал не будут, а если прочитают – не поймут. В этом смысле, если человек не понимает, о чём читает, то пусть читает что хочет, – напрасно потратит время. Нам такие не помеха.

– Нельзя ли часть возможностей не использовать и обойтись заимствованием поэтической строки или фразы без кастрации произведения? – стал уточнять Гребнев.

– А вопросов не будет, почему об этом не заявляли раньше? – вставил Белов.

– Может, и можно, – передразнил Сажин, – но это зависит от того, насколько большое дело вы собираетесь провернуть. Чем больше дело, тем масштабнее перемены. Это не мы придумали. А вопросов не будет…

– Вот Пушкин и современник… Тут до Пушкина-активиста недалеко! – весело провозгласил Белов.

– Ничего святого у этих людей! И как я не догадался? – будто сожалея, сказал Гребнев и тут же спросил: – А есть сомнения, что гибель Пушкина на дуэли – случайность, то есть дело случая, что пуля Дантеса убила Пушкина?

Друзья уже не обратили внимания на поворот темы. Белов обрадовался новой вводной и подхватил:

– Почему нет? Случайности разные бывают. Например, всё подготовлено и случайность только в том, чей выстрел окажется раньше. Один допускает, что может быть убит, если выстрелит вторым, а другой твёрдо знает, что обязан стрелять первым.

– Не умничайте, – опять вступил в разговор Сажин. – С делами по истории надо работать аккуратно. Общим правилом подхода должно быть: «углубляться не стоит». Менять историю вредно – утрачивается основа и сотрясается действительность. Чтобы напрасно не тратить время, следует себе напоминать, что случай в истории всегда присутствует и заранее его не предугадаешь, а логически потом не объяснишь.

Гребнев решил, что дальше углубляться не стоит.

Захотели чокнуться и выпить, но коньяка в рюмках не оказалось. Разливая его, вспомнили про мясо. Выпили, затем на большое блюдо сняли ноги с шампуров и пошли в дом.

После явления друзей женщины поняли, что мужья изрядно накачались спиртным. Сажин, как улику, держал в руке почти пустую бутылку коньяка, Белов нёс рюмки, а Гребнев – блюдо с мясом. Мужчины выглядели ещё бодро, вечер продолжился за столом.

Бараньи ноги на углях получились неплохо и распространяли аппетитный аромат. Все с удовольствием ели горячее мясо.

Гребнев опять проявил инициативу и рассказал о своём наблюдении за посетителями ресторана «Кафе Пушкинъ». Поведав о своих впечатлениях, немного утрируя и посмеиваясь, он заметил, что все посетители по внешнему виду благородством не отличались и вряд ли претендовали на дворянский титул.

– У нас высшего общества не осталось? – спросил Гребнев и принялся вытрясать на тарелку любимый соус сацебели.

– А что тебе дворяне? Мог бы крестьян на рынке поискать или рабочих в автомастерской – результат тот же. Дворян быть не должно, аристократов тем более, и не надо их искать. Общество у нас есть какое хочешь, – серьёзно ответил Сажин.