Размышляя над ходом произведённого судебного разбирательства и его очевидным пробелом, Гребнев признал, что выявление причин дуэли не являлось задачей расследования. Предъявленные подсудимым уголовные статьи не требовали от суда устанавливать причины поединка. Не было об этом и распоряжений начальства. Участие в дуэли признавалось противоправным и наказывалось само по себе, вне зависимости от обстоятельств, к ней приведших, или каких-либо причин и поводов. Причины выяснялись из-за необходимости дать приемлемое объяснение поступкам подсудимых – этого правосудию было достаточно. В конце концов Гребнев подумал, что и сегодня профессионализм следствия определяется полнотой информации, собранной при его проведении, а достаточность проверяется возможностью для суда сделать на её основе вывод о виновности подсудимых. Если суд выносит приговор, то следствие свою работу выполнило. Иные цели, например удовлетворение общественного интереса, могут приниматься во внимание, но решающего значения не имеют. Поскольку приговор подсудимым по делу о дуэли вынесен и утверждён императором, можно считать, что расследование проведено на должном уровне.
Третье обстоятельство, которое вызывало напряжение, относилось к описанию событий ноября 1836 года. В судебных материалах они упоминались сжато и без подробностей, в то время как в хрониках, составленных командой Гребнева, были существенно дополнены. В результате общая картина происходившего тогда выглядела по-иному.
Генерал-аудиториат указывал, что в это время Пушкин первый раз вызвал Геккерена на дуэль, но затем вызов «уничтожил», узнав, что «Геккерен решил жениться на свояченице его, фрейлине Гончаровой». В хрониках события ноября излагались развёрнуто.
2 ноября (предположительно) Наталья Пушкина по приглашению И. Г. Полетики приехала в её квартиру в Кавалергардских казармах, где застала одного Дантеса. У них состоялась встреча наедине.
4 ноября Пушкин получил по почте экземпляр анонимного письма на французском языке с оскорбительными намёками в адрес его самого и его жены. Такие же письма пришли на имя семерых близких ему людей. Вечером Пушкин послал Дантесу по городской почте вызов на дуэль.
5 ноября на квартире у Пушкина барон Геккерен-отец просил его отсрочить дуэль на сутки. Пушкин согласился.
6 ноября дипломат вновь на квартире у Пушкина просил отсрочку поединка. Пушкин согласился подождать ещё две недели.
17 ноября Пушкин, узнав по слухам о намерении Жоржа Геккерена объявить о решении жениться на Екатерине Гончаровой после дуэли, написал своему секунданту В. А. Соллогубу письмо, содержащее отказ от вызова. Вечером того же дня было объявлено о помолвке Дантеса и Екатерины Гончаровой. В обществе возникло мнение, будто Дантес пожертвовал собой, спасая репутацию возлюбленной.
21 ноября Пушкин написал два письма: Геккерену – оскорбительное, другое – неустановленному адресату, возможно, главному начальнику Третьего отделения Собственной Е. И. В. канцелярии А. Х. Бенкендорфу или вице-канцлеру графу К. В. Нессельроде, где объясненял ситуацию Граф В. А. Соллогуб рассказал об этом поэту В. А. Жуковскому. Были ли письма отправлены, не установлено.
22 ноября Жуковский рассказал императору о сложившейся ситуации.
23 ноября Пушкину дана личная аудиенция у Николая Первого, на которой император взял с него слово «не драться» и «в случае чего» повелел обратиться прямо к нему.
Последовательность событий ноября приводила к Николаю Первому. Император оказывался посвящённым в дело самим Пушкиным и даже отдавал распоряжения по существу вопроса.