Благо, никаких препятствий на пути к поезду не было. Более того, железнодорожный вокзал, равно как и поезд, меня приятно удивили. Внешне поезд выглядит очень даже современно. Но не может же быть все хорошо. Так не бывает.

— Вот ваш вагон, — указывает взглядом носильщик. Приподнимает чемоданы по ужасной конструкции, гордо именуемой лестницей, и забирается сам.

— Подождите. Это что за вагон? Вначале же были красивые, современные, с хорошими окнами. А это что? — кажется, от удивления у меня сейчас выкатятся глаза.

— Так это вагон для животных. Их таких три.

— Вагон для пассажиров с животными, — быстро поправляю его.

— Да какая разница?

— Большая. Вы носильщик или насильник?

— Ой, девушка, не грузите меня. Поднимайтесь, холодно же, — подает мне руку и провожает аккурат до моего места.

Да уж, если я стройная еле-еле иду по неприятно пахнущему салону, задевая все вокруг, то что уж говорить про людей, страдающих лишним весом.

— Вот ваше купе.

— Благодарю, — протягиваю ему купюру и хватаюсь за ручку.

Отодвигаю чуть приоткрытую дверь до упора и моему взору открываются… ноги. Точнее мужские ступни, располагающиеся на моем сиденье. На нижней полке справа восседает мужчина с телефоном в руках, с протянутыми к моему сиденью ступнями. Хорошо, что не в ботинках, но в потертых, скорее всего, не первой свежести носках.

— Здравствуйте. Ноги, — мужчина приподнимает на меня взгляд и, едва улыбнувшись, произносит:

— Доброе утро. Однако меня точно зовут не «ноги».

— Уберите ноги с моего сиденья. И сейчас день, а не утро.

— О, пардон муа, — резко убирает ступни с моего места и надевает на себя ботинки.

— Вы из Франции? — сама не поняла, как из меня вырвался этот вопрос. Тупость же полная. Из него француз, как из меня богиня секса. — Париж? — продолжаю делать из себя дуру.

— Почти. Пружаны, — видимо, на моем лице он увидел непонимание. — Фром Белораша виз лав, — ясно, белорус значит.

Отворачиваюсь от мужчины и снимаю шубку вместе с кожаными перчатками. Откладываю вещи на один из чемоданов и достаю из сумочки перчатки и антибактериальные салфетки. Да, надеть брюки и рубашку белоснежного цвета было дурацкой затеей. Ну люблю я белый цвет. Кто ж знал, что здесь будет вот так… нечисто. И пахнет. Как же в вагоне неприятно пахнет. Вытерев трижды свое сиденье, я перешла на столик. А вот тут случилась загвоздка. Он занят больше, чем должен быть по правилам.

— Вы, я так понимаю, тоже выкупили два места, верхнее и нижнее?

— Точно.

— Стало быть, столик для нас двоих.

— Точно, — кивает мужчина, пробегаясь по мне оценивающим взглядом.

— Ваша чашка и чипсы заходят на мою половину столика. Будьте добры, пододвиньте их к себе, — вполне дружелюбным тоном произношу я.

— Ох, Бога ради, прости за эту оплошность, — прикладывает руку к груди, демонстративно цокая.

Мужчина явно надо мной насмехается. Однако свои вещи все же отодвигает к себе. Я же быстро прохожусь салфетками по своей половине столика и складываю весь мусор в заранее приготовленный пакет. И только сейчас до меня дошло, что мой попутчик обратился ко мне не «простите», а «прости». Ненавижу. Просто на дух этого не переношу. Но конфликтовать с незнакомым мне мужчиной — желания нет. Я вообще не конфликтный человек, хоть и чересчур строгий.

Очередной затык произошел, когда настало время убирать чемоданы под сиденье. Как бы я ни пыталась, оно мне не поддавалось. Эх, была не была.

— Извините, вы не могли бы мне помочь приподнять… эту конструкцию? — обращаюсь к мужчине, который словно намертво приклеил ко мне насмешливый взгляд.

— Да как два пальца обоссать, — как ни в чем не бывало бросает он, вставая с сиденья. Видимо, мой вид его озадачил. — Это как бы фигурально выражаясь. Я их… не обссыкал. Ну в детстве, может быть, но точно не сейчас.