На улице папа оставляет меня перед подъездом, чтобы поближе припарковать машину. Вечером он вставал на пустынное место, однако в утра машина зажата слева и справа другими автомобилями. У папы получается протиснуться, даже несмотря на солидно выпирающее пузо. Вместе со мной на руках мы бы не влезли. Паркуется ко мне задом – так удобнее закидывать коляску в багажник, и хоть я сегодня не на электрической, привычка – вторая натура. Открывает переднее пассажирское. Берет на руки, пригибается, чтобы я не ударился головой о потолок. Сначала засовывает попу, затем делает поворот корпусом и мои ноги встают в назначенное место. Берётся руками за подмышки и подтягивает назад. Не спрашивая, закидывает мне левую ногу на колено и застегивает ремень. Всё это он делает автоматически и молча. Профессионализм не пропьёшь. Мощный хлопок моей двери. Из коляски вытаскиваются деревянные доски служащие каркасом, поднимается подушка под попой, туда же подушка от спинки. Выбив подножку наверх и сложив все прибамбасы на кресле, папа одним движением сплющивает её, делая в три раза уже. Шутя закидывает металлический костяк кресла в багажник. Садится за руль, включает «Авторадио», приоткрывает окошко, закуривает. Мама не разрешает курить в машине. Он клянется, что и не курит никогда. Пап, не кури пожалуйста, меня чего-то мутит. Открывает окошко побольше и начинает целенаправленно дымить только туда. Пока наш фольксваген рассекает по дорогам Москвы, переписываюсь с Тёмой и Ваней. Первому пишу, что в рюкзаке лежат две настолки, у второго уточняю будет ли сегодня Лиза. Ваня уже который раз пытается притащить её к Тёме на поигранки, но каждый раз что-то срывается. Говорит, что будет.

В Строгино проезжаем мимо дома моего педагога по вокалу. Звони, даёт команду папа. Ещё пара поворотов и мы у Тёмы. Два гудка. Фамильярно раскатистое «Дааа» в трубке. Выходи – коротко бросаю я. Есть мой фюрер – отзывается Тёма. Паркуемся у подъезда. Сквозь стекло вижу двух больших парней, первый скорее накачен – это Тёма, второй скорее полноват – это Даня. Папа здоровается с обоими. Разбирает коляску, вручает пакет с играми Дане. Тёма стоит в подготовленной борцовской стойке, руки полукругом от накаченных мышц. Пунцовые уши конфужено сверкают. Смеюсь. Из машины видно, что Тёма хочет помочь, но не может сообразить как. Открывается дверь, отстёгивается ремень, папа выковыривает меня из машины и сажает на заранее собранную коляску. Здороваюсь с парнями. В подъезде Тёма придерживает. Ты не тяни только, предупреждает папа. Да давайте поднимем, так проще. Проще ему, так не безопасно – вставляю я. Бестолку, уже несут. В прихожей помогая мне раздеться и отказываясь параллельно от чашки кофе, предложенной Тёминой мамой, папа уточняет во сколько меня забирать. Давай не поздно только, завтра на работу. Давай в десять примерно. Ну постарайся пораньше. Ладно.

Пока Тёма носит с кухни какие-то пирожки с мясом и странноватые салаты порубленные мамой, объясняю Дане правила настолок. С Даней у нас мало общего, наши миры соприкасаются только на Артёме. Он так же, как и Тёма учится в Бауманке на физика, а потому между ними существует миллион локальных мемом которых я не понимаю. Они вместе ходят в качалку и имеют околофутбольный бэкграунд. Суровое консервативное Строгинское дворовое воспитание не даёт Дане адекватно воспринимать мой **** активизм, а посему моё геепотворничество является предметом миллионов шутеек. Тёма относится к теме так же, но слишком дорожит мной, а потому шутит тоньше и всё чаще наедине. За большую форму и туповатое лицо Тёма называет Даню – Дядя-вепрь. Пожалуй, он единственный, кто может пережрать Артёма в Бургер Кинге не только по скорости, но и по массе съеденных бургеров. Вообще Даня тоже очень остроумен, и достаточно циничен, так что я хотел бы с ним подружиться. Но вероятно слишком многое во мне и моём жизненном опыте было для него вне рамок комфорта. С Тёмой же они были не разлей вода и меня это бесило. Тёмочку я ревновал. Пропуская мимо ушей очередную туповатую шутку про гачи-мучи перевожу своё внимание на Яну – девушку Дани тоже оказавшуюся в квартире.