Кэл сгибается пополам и, упершись руками в колени, судорожно глотает воздух. Постепенно его пульс выравнивается до нормального, слух возвращается, туман в голове рассеивается. Он слышит звуки. Скрежет металла, рев мотора, крик.

Выпрямившись, Кэл видит то, что обратило Барра в бегство.

Полицейские. Они осматривают свалку.

Вставив ключ в замок и отперев дверь, Кэл переступает порог материнского дома. Мысли скачут, эмоции теснят друг друга: удивление, облегчение, возбуждение, ярость. Он разглядел сквозь живую изгородь фургон криминалистов и констебля, стоявшего на страже у ворот. Почему Фулдс не сказала ему, что они решили обследовать свалку? Кэл уже несколько раз звонил ей на мобильный, но детектив не отвечает на звонки.

– Где ты был? – голос матери, высокий и тонкий, возвращает его в реальность.

– Просто прогулялся к скамейке Марго, – лжет Кэл, опуская сумку на пол.

Сняв ботинки, он аккуратно ставит их на коврик – пятками к плинтусу, мысками наружу, как требует мать.

Господи! Это уже происходит. Как машинальный кивок Барру, за который он теперь вечно будет презирать себя.

– В такой час?

Повесив куртку на выделенный ему колышек на вешалке, Кэл идет на спартанскую кухню. Мать стоит к нему спиной, ополаскивает в мойке посуду. Ее согнутая фигура подпирает поблекший горчично-желтый буфет. Взгляд Кэла задерживается на ее голове: сквозь поредевшие седые волосы виднеется розовая кожа. Сердце слегка щемит в редком приливе сыновней нежности. На столе стоит тарелка с едой: стейк из свинины с картофельным пюре и зеленой стручковой фасолью. Тарелка накрыта пищевой пленкой. Уже седьмой час. А ужин в шесть.

Кэл ставит тарелку в микроволновку и выставляет на панели время.

– Одной минуты недостаточно, – говорит мать.

Дождавшись сигнала, Кэл вынимает тарелку и поливает фасоль кетчупом. Приготовленная матерью еда на мгновение возвращает его в детство. Ужин слишком пресный: кусочки мяса не лезут в горло.

Кэл устал. От того, что не может найти себе места. И от того, что у него теперь нет дома. Даже в лучшие времена Кэл испытывал жалость к себе, когда находился в доме матери. А сейчас далеко не лучшие времена. Кэл договорился с бывшей женой, что она пока останется в их старом доме. Уж слишком удачно он расположен: Крисси удобно ходить в школу (она учится уже в шестом классе), а Элли нужна студия для творчества. Кэл все равно проводит полжизни в разъездах, собирая информацию о преступлениях, признанных «висяками», для своего подкаста.

Его голова гудит от роящихся мыслей. Кроме Фулдс, он никому не рассказывал о своей версии насчет Джейсона Барра. Ни одной живой душе. Держал все в себе. И вот сейчас ему не с кем поговорить. Рядом нет человека, который бы его понял. Отчаянное желание побыть в одиночестве становится невыносимым.

– Я принесу тебе чашку чая, когда доем, – обещает Кэл матери и продолжает есть безвкусный ужин.

Пока Кэл ждет, когда закипит чайник, он отправляет Крисси короткую эсэмэс. Он скучает по дочери, ему не хватает ее легкости. А потом задумывается над сообщением от Шоны из далекого Абердина. Их зарождающиеся отношения – едва ли не единственное хорошее событие в его жизни за последнее время. Но Кэл не видел Шону больше месяца. Примет ли она проблемную часть его личности? Время покажет – причем в самом недалеком будущем. Через несколько дней они собираются провести вместе неделю на западном побережье Шотландии.

Кэл набирает ответное послание, но почти сразу же стирает его. Он сомневается в том, стоит ли делиться своими чувствами и переживаниями. Их брак с Элли умирал слишком долго. Жена так сильно разочаровалась в нем, что Кэл утратил уверенность в себе.