– Ты больше туда не вернешься, даже в мыслях. Обещаю.

Он чувствует, что Шона немного расслабилась. А солнце уже заходит за горизонт, погружая внешний мир в зябкий сумрак.

– Давай я съезжу за едой, а ты пока разожжешь камин.

Шона кивает:

– Спасибо, я даже успею принять душ.

Кэл заводит ее в коттедж, включает свет и зашторивает окна, хотя на улице еще не так темно. Комната кажется райской обителью, огороженной от реальности снаружи.

– Я скоро вернусь, – заверяет Кэл и, выйдя из дома, запирает входную дверь на замок.

Он идет по берегу, встает в очередь у фургона, торгующего рыбой с жареной картошкой, а потом, прислонившись к стене, любуется морем в ожидании заказа. Его подают быстро, и, прижав жирный пакет к груди, Кэл пускается в обратный путь. Ароматная и теплая еда постепенно возвращает ему спокойствие: непонятно как появившаяся царапина на машине блекнет в памяти.

Но, подойдя к двери коттеджа, Кэл вздрагивает и чуть не роняет пакет. На ступеньках его ждет неожиданный сюрприз. В ноздри ударяет резкий, отталкивающий запах. Это большая гниющая рыбина. Сердце Кэла заходится быстрым стуком. Он окидывает взглядом всю улицу. Но никого нет – кроме пары человек, выгуливающих собак вдалеке.

В соседних коттеджах горит свет. Кэл не хочет показывать Шоне разлагающуюся рыбу. Отложив пакет с едой в сторону, он находит две палки, приподнимает ими дохлую рыбину и идет к берегу, чтобы бросить ее в море.

Затем быстро возвращается в коттедж, не желая задерживаться в сгущающейся тьме, но по пути он продолжает инстинктивно озираться по сторонам. Кэл снова прокручивает в голове разговор с Робби, он вновь ощущает хаос собственной жизни. Ему не хочется возвращаться домой, ждать известий о Марго и думать, что расследование не даст результатов. А еще опять конфликтовать по пустякам с матерью. К тому же рядом не будет Шоны, которая способна заставить его улыбнуться. Но он отчаянно скучает по Крисси, она как раз должна приехать, повидаться с ним в выходные.

Помедлив у входной двери, Кэл в последний раз оглядывается и мысленно прощается с деревушкой и морем. Именно на этом месте они стояли прошлой ночью, общаясь с Робби. И Кэл не может выбросить из головы образ сломленного, потерявшегося паренька, его глаза, наполненные такой знакомой болью. Отбросив ощущение вины, он с дрожью во всем теле заходит в коттедж.

Брайони, 2007 год, Уэстер-Росс,

Северо-Шотландское нагорье

Брайони снова и снова возвращается на склон холма. Маниакально. Не желая заходить в кофейню и встречаться там с другими мамашами, она позволяет себе еще больше отдалиться от людей. Правда, ее гложет стыд за то, что она не смогла подружиться с местными жителями. Но что поделать? Она одинока. Ее словно обволакивает кокон, сплетенный из непроглядной тьмы. Можно подумать, ее отчаяние, как сирена, отгоняет от нее других людей.

Увы, как бы Брайони ни воспринимала сложившееся положение вещей, пути назад – в ее прежнюю жизнь – уже нет. Справляться с сыновьями с каждым днем становится все трудней. Робби не отходит от нее ни на шаг, прилипает как банный лист. Его постоянная потребность в утешении и одобрении изводит Брайони. Ей все чаще хочется закричать: «Оставь меня в покое! Отстань!» Мальчик так и не завел себе друзей и всегда последним выходит из класса в конце учебного дня. Брайони осознает, что приступ безысходного гнева, который на нее накатывает при виде его унылой физиономии, неоправдан и ненормален. Почему она такая? Что с ней не так?

Даже Шон, активный мальчик, сейчас сам не свой – утомляется от школьной рутины. Он стал угрюмым, сердитым и вспыльчивым. Постоянно доводит Робби до тех пор, пока тот не начинает вести себя так же отвратительно. В итоге все плачут, даже Брайони. Особенно Брайони. И каждый раз, когда она думает, что ее терпение на пределе, непременно происходит что-то еще, что выводит ее из себя пуще прежнего.