– Смотри, – сказал Мёленбек, – это здесь.

Лёшка повис над серыми, холодными льдами. Они тоже шли складками и уступами. Неведомая сила сжимала их, как и землю внизу.

– Выше, Алексей, – сказал Мёленбек.

И задрал Лёшке невидимый нос.

Над грязным льдом на головокружительную высоту, ныряя в густую облачную пену, стеной вырастала ледяная громада чужого мира. Прозрачная, синеватая, вся в белых прожилках и сколах, она казалась исполинским айсбергом, нависшим над берегом. Или, наоборот, носом заблудившегося, вмерзшего ледокола.

Отражение солнца, дробясь, желтым пятном плыло по прозрачным граням.

Несколько минут Мёленбек не тревожил Лёшку, позволяя до холода в иллюзорном животе, до мурашек на несуществующей коже насмотреться на жуткую картину. И чем дольше юный секретарь вглядывался в переливы прозрачной стены, тем больше ему хотелось очутиться как можно дальше.

От проломившегося в Ке-Омм отражения веяло ужасом. Необъяснимым, глухим, иррациональным. Полным шёпота и ледяного звона.

– А вот и Замок-на-Краю, – сказал Мёленбек.

Стена приблизилась, и каменный домик, замерший на заснеженной скале, на ее фоне казался крохотным серым пупырышком.

Дом совсем не походил на замок.

– Здесь…

Договорить Мёленбек не успел. Заряд ледяной крошки вдруг ударил Лёшку по глазам, молочная мгла, накрыв с головой, закрутила и вздёрнула его вверх. Свирепо рыкнул ветер. Раздался треск. Мгла поредела, распалась на нити. В вышине появились точки и пятна, они укрупнялись, расползались в стороны, обрастали деталями, и скоро Лёшка понял, что вовсе не летит вверх, а падает, падает, падает, блин…

…И едва не свалился со стула.

Яркий электрический свет брызнул в лицо, из него кое-как вылепились обеденная комната и Мёленбек, озабоченно навалившийся на край стола.

– Алексей, ты в порядке?

Чёрные навыкате глаза глядели с тревогой.

– Я это… – Лёшка зажмурился, несколько раз моргнул, прогоняя прилипчивое фиолетовое пятно в форме каменного домика, застывшего перед ледяной стеной. – Наверное. Наверное, да.

– Кристалл сдох, – пожаловался Мёленбек. – В вашем отражении артефакты приходится использовать с большой осторожностью.

– Значит, это правда?

– Что именно?

– Ке-Омм, Крисдольм, Гейне-Александра…

– Я думаю, я тебя убедил.

Лёшка ковырнул вилкой остывший рис.

– А она осталась жива? – с дрожью в голосе спросил он.

Мёленбек вздохнул.

– Вряд ли, Алексей. Очень мало шансов. Почти нет.

Лёшка отбросил вилку.

– А вы сбежали! – зло выкрикнул он. – Вы же могли спасти ее, но сбежали!

Мёленбек странно улыбнулся.

– В какой-то мере. Между гибелью и продолжением борьбы я выбрал второе.

– Где? Здесь? С кем вы здесь боретесь?

Лёшка вздёрнулся из-за стола.

– Сядь, Алексей, – попросил Мёленбек. – Я всё объясню.

– Вы, вы…

Лёшка отвернулся.

– Сядь, – устало повторил Мёленбек. – Ты секретарь или мальчишка? Снова хочешь уйти? Тоже сбежишь?

Лёшка, вспыхнув, мотнул головой.

– Нет. Не сбегу.

Наверху вдруг что-то грохнуло, и ему подумалось, что Штессан в боевом раже завалил на пол тяжеленную «грушу».

– Играется, – вперив глаза в потолок, произнес Мёленбек.

Лёшка шмыгнул носом, повозил ладонью по столешнице и сел.

– Я это… простите, господин Мёленбек.

– Забыл добавить слово.

– Какое? Пожалуйста?

– Блин.

Лёшка фыркнул.

– Я больше не блинкаю. Ну, как бы стараюсь.

– Вот и хорошо.

Мёленбек медленно обошёл стол и подсел ближе. Несколько долгих секунд он, закрыв глаза, не шевелился и, кажется, совсем не дышал. Камни в перстнях на скрючившихся пальцах чуть подрагивали, стреляя искрами.

– Господин Мёленбек… – решился потревожить его Лёшка.

– Постой. Сейчас… – проскрипел Мёленбек. – Я хотел сказать…