Люди, склонившиеся над картой, водили пальцами по пунктирам и линиям тропок и дорог и пытались перекричать друг друга.

Людей было трое.

Ближним к Лёшке оказался полный, лысеющий мужчина лет пятидесяти, с толстыми щеками и крупным носом. Тёмно-синий камзол его поблескивал золотой нитью в вороте. Кружевной траурный бант на шее был схвачен заколкой с камнями.

– Нет-нет! – спихивал он с карты пальцы второго участника собрания. – Вы предлагаете невозможную вещь! Совершенно невозможную!

– Вот здесь!

Его оппонент, не обращая внимания на чужие руки, вонзил указательный палец в точку на карте. Резкие, отточенные манеры выдавали в нем военного. Жесткое, волевое лицо уродовал шрам, протянувшийся от губы к уху.

– Здесь нужна засада. Хотя бы ликурт с панцирами. Пусть мы ослабим гарнизон…

– Гарнизон должен быть здесь! – тут же, краснея, завопил мужчина с бантом. – Он призван защищать Паргид!

Серые глаза военного сделались злыми.

– Это Сомбаль и Кронваль, – шепнул Мёленбек. – Хранитель ключей и капитан гвардии. Один предаст, другой будет убит при прорыве хъёлингов через ворота.

– Хватит!

Ладонь третьего собеседника звонко хлопнула по столу.

Он поднял голову, и Лёшка вздрогнул. Его обманула свободная куртка и волосы, аккуратно зачесанные назад. Вместо живущей в его воображении принцессы в воздушном платье, капризной дурочки с розовыми щечками, на него посмотрела девчонка где-то одного с ним возраста, бледная, с темными кругами под глазами, до смерти уставшая, но не подающая вида и держащаяся из последних сил.

– Здравствуйте, Солье, – чуть хриплым голосом сказала она.

– Здравствуйте, Гейне-Александра.

Мёленбек поклонился, и Лёшку тоже дёрнуло вниз.

– Я рада вас видеть. Очень. У нас тут… – губы у девушки дрогнули, но она справилась с собой. – Мы строим план обороны.

– У нас катастрофически не хватает людей, – сказал приведший Мёленбека мужчина с резкими чертами лица.

– А сколько их, Шалок? – спросил Мёленбек.

– В гарнизоне – двести. Часть я отправил за крепостную стену – охранять крестьян, спешащих укрыться в Паргиде.

– А в казармах? – Мёленбек (а вместе с ним и Лёшка) повернулся к капитану гвардии.

– Тридцать семь, – хмуро ответил тот.

– Александра… – произнёс Мёленбек.

– Господин Солье, – торопливо произнесла девушка, – посмотрите, вот здесь, здесь узко…

Она прижала пальцем бумажную складку.

– Александра, – терпеливо и мягко, как маленькому ребенку, пытаясь завладеть его вниманием, повторил Мёленбек, – послушайте моего совета: защитить Паргид невозможно. Вам нужно бежать. Я могу открыть…

– Господин цайс-советник!

Голос прозвенел струной, но Лёшке показалось, что Гейне-Александра сейчас расплачется. В ее темно-синих глазах дрожала влага.

– Алек…

– Я не могу сбежать от людей, которые мне верят!

Сказав это, принцесса отвернулась – щёлкнули по плечу стянутые в хвост волосы.

– И она осталась, – вздохнул Мёленбек. – Я не смог спасти её, Алексей. Хотя желал этого всем сердцем.

Белый туман затопил комнатку, растворил в себе стены и стол, но тонкая фигурка, обиженно отклонившая, одинокая, какие-то мгновения ещё стояла у Лёшки перед глазами.

– А теперь я покажу тебе Скрепы, – сказал Мёленбек.

Земля проступила сквозь дымку и понеслась под Лёшкой, вспухая холмами и коричнево-зелёным, с пятнами полян и вырубок лесом.

Через горы Лёшку перекидывало как через барьеры, речки посверкивали лентами. Но красноватый песок скоро рассыпался, разлетелся повсюду, перемежаясь с каменистыми участками и узкими трещинами ущелий.

Нитки дорог, грибки круглых крыш, тонкие, прерывистые линии защитных стен, полузасыпанных, погребенных.