Секция 69 Далия Р. Кроуфорд

Данная история носит исключительно развлекательный характер, все персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Ее содержание включает такие моменты, как насилие и совершение сексуальных и/или эротических действий между героями без наличия явного согласия, преследование и откровенные сексуальные сцены, двойное проникновение, тройное проникновение. Присутствуют сексуальные фетиши, мастурбация, связывание и унижение. А также прием запрещенных веществ, богохульство.

Вы предупреждены!

1. Flo Rida «Whistle»

2. Gunna, Drake «P power»

3. JVLA «Such a Whore»

4. Khia «My Neck, My Back (Lick It)»

5. Nine Inch Nails «Closer»

6. Kanye West, Pusha T, Chief Keef, Jadakiss & Big Sean «Don’t Like.1»

7. Beyoncé «Crazy in Love»

Can you blow my whistle, baby, whistle, baby? Let me know

Можешь подуть в мой свисток, детка, свистни, детка? Дай мне знать

Girl, I'm gonna show you how to do it and we start real slow

Девочка, я собираюсь показать тебе, как это делается, и мы начнем очень медленно

You just put your lips together and you come real close

Ты просто сжимаешь губы и подходишь очень близко

Can you blow my whistle, baby, whistle, baby? Here we go

Можешь подуть в мой свисток, детка, свистни, детка? Вот так-то

Flo Rida «Whistle»

Признаться, если мой кабинет подсветить ультрафиолетом, едва ли найдется уголок, где не оказалась бы моя сперма. Часть от секса со многими выпускницами. Они хотели меня, я это давал, не более. Но ни одна из них своей киской так и не смогла удовлетворить ту глубокую жажду, которую пробуждает во мне Кэссиди.

Мастурбация на эту малышку, что стала новой чирлидершей, никогда не наскучит. Это даже переросло в некую каждодневную языческую молитву. А мой член – стал подношением.

Разум затуманили мысли. О том, как подчиню ее себе, как будем трахаться днями напролет и как она влюбится, как я влюблен на протяжении уже более двух лет.

Глупенькой овечке исполнилось восемнадцать. Настало время ей вкусить мои соки.

Слезы безжалостно катились по моим щекам уже третий день подряд. Три тяжелых, невыносимо болящих дня с тех пор, как я узнала о смерти своей лучшей подруги, которую называла сестрой. Этот момент навсегда отпечатался в моей памяти, когда полицейские сообщили, что нашли ее бездыханное тело на берегу озера Клара Мир, рядом с районом Вирджиния-Хайленд. Как такое могло случиться? Это место было далеко, ведь мы жили на южной стороне города и без надобности никогда не отправлялись в северную часть Атланты. Сердце мое словно разорвалось.

Когда учащиеся школ погибают, полиция просто не может оставаться в стороне. Это неизбежно вызывает бурную реакцию общественности. Не то что гибель проституток от синтетического наркотика, заполонившего северные районы.

Сперва мне не хотели сообщать причины смерти Мэри, то ли из-за желания защитить, то ли от нежелания углубляться в горькие подробности. Я же, не в силах справиться с душевной болью и тревогой, подслушала разговор моих родителей с полицейскими. Передозировка. Всего одно слово.

«Что? Нет… Не может быть. Она не употребляла!», – бились об черепную коробку протестные мысли. – «Мэри…»

Мэри ушла, и с ней ушла часть меня.

Когда копы покинули наш дом, шокированные и опустошенные родители направились в мою комнату. В ту же секунду я успела быстро забежать к себе и лечь в кровать, притворившись, что и не вставала после сообщения о печальных новостях.

– Кэссиди, милая, – начала мама, осторожно открывая дверь и выглядывая в мою сторону. Ее голос был полон нежности, но также и налета тревоги, который всегда можно распознать. Я почувствовала, как все внутри меня сжалось. Перехватило дыхание, я сжала рукой простыню, и на глазах мгновенно подступили слезы.

В мои восемнадцать лет комната отражала мое стремление к порядку. Я всегда старалась держать все в идеальном состоянии.

«Гребаная перфекционистка».

Бардак и грязь были мне совершенно не свойственны; я не переносила, когда вещи разбросаны и не на своих местах. Каждый предмет в комнате имел определенное место, а порой даже и свою историю – от огромных стендов с книгами до аккуратно сложенных и подписанных тетрадей и учебных материалов. Я проводила бесчисленные часы, приводя все в порядок.

Эта упорядоченность давала мне ощущение контроля, особенно в дни, когда жизнь казалась слишком хаотичной. Однако за этой гармонией скрывалась моя борьба. Внутри часто чувствовала себя неуверенно, и перфекционизм становился своего рода защитой. Высокая планка ожиданий, которую сама себе ставила, создавала иллюзию стабильности.

– Дорогая, – произнесла мама, подходя ближе к кровати, – мне очень жаль. Ее голос был надломленным и хриплым, словно каждый слог требовал усилий. Отец тем временем оставался на месте у двери, застыв в молчании.

– Мама, это неправда, – произнесла я, сдерживая слезы, и укрылась одеялом, словно эта тонкая ткань могла защитить меня от реальности, которая обрушилась на мою жизнь. – Мэри не могла умереть…

– Детка, я знаю, как это тяжело, но… – продолжила она с дрожащим голосом. По моей спине пробегал легкий холод от слова «но».

– Кэссиди, ты не употребляешь? – перебил отец строгим, почти жестким голосом. Папа был хорошим человеком, но порой его внезапная строгость обнажала ту часть характера, которая заставляла ощущать себя в ловушке. Я взвыла от злости, внутри накатила волна возмущения.

– Что? Как ты можешь так думать? – зарыдала я. Голос мой дрожал, а воздух, казалось, застрял в горле, не успевая попасть в легкие. Мама, почувствовав, что я на грани панической атаки, села рядом на краешек кровати и нежно погладила мои ноги. Ее прикосновения были теплыми и успокаивающими.

– Кэссиди, мы просто переживаем, – сказала она мягко, обернувшись злобно на отца, и в голосе звучала материнская забота. – Мы просто хотим лишь защитить тебя. Ты дружила с Мэри, а она умерла от передозировки, поэтому хотим знать, может ты что-то знала об этом, – тяжело вздохнула. – Полиция будет тебя допрашивать. Они говорят, что это не убийство, а неосторожность либо суицид.

Я почувствовала, как слезы потекли по щекам, смешиваясь с гневом и страхом, а сопли и слюни с моими длинными светло-русыми запутанными волосами. Моя подруга была мертва. И вместо того, чтобы скорбеть о ней, мы обсуждаем это.

– Я никогда не употребляла, – слова вырывались из меня тяжелым грузом. – Мэри не такая… как и я! Я не могу так просто забросить свою жизнь ради того, чтобы выглядеть круто или быть частью толпы. Я просто не понимаю, как это могло произойти с Мэри. Она бы мне сказала, если бы что-то было не так, ты же знаешь…

– Да, думала, что знаю, – произнесла мама, опуская голову и стараясь собраться с мыслями. – Мы оставим тебя. Поплачь. Я принесу воды.

Я не нашла для нее ответа. Как будто все слова исчерпали себя, и оставалась лишь тишина, глухая и подавляющая. Отец же, продолжая стоять в дверях, смотрел на меня с каким-то непонятным выражением на лице, которое мне было сложно истолковать. Я ощущала его внимание, его взгляд, который, казалось, пытался прочитать меня, как книгу.

– Мы бы хотели, чтобы ты сдала тест на наркотики, – вдруг произнес он с пилящим взглядом карих глаз.

– Отстать от нее! – рявкнула мама, резко обернувшись к отцу.

– Ладно… – выжала я из себя, продолжая плакать. Родители покинули комнату, оставив меня наедине с непрекращающимся потоком слез и тяжестью в груди.

Время шло бесконечно долго, и каждая минута казалась целым часом. Я пыталась вцепиться в те последние воспоминания о Мэри, ловила себя на том, что вспоминаю ее смех, ее глаза, полные жизни. Но потом воспоминания оборачивались пеленой горя и утраты. Сил почти не осталось. Я почувствовала, как тело начинает предавать меня, и вскоре погрузилась в сон.

Вечером папа пришел с пакетиком экспресс-тестов для проверки содержания наркотиков в моче. Я смотрела на эти полоски с невыносимым чувством унижения и опустошенности. Опухшая от рыданий, я пописала на эти чертовы полосочки и уверенно передала их родителям. Чувство их недоверия раздирало мою душу.

«В следующий раз я нассу вам на кровать».

Я всегда была их девочкой – той, для кого доверие было немым обязательством перед родителями. Но сейчас мы все трое собрались в моей ванной комнате, словно в ловушке, в ожидании, что покажет тест, который должен был развеять все сомнения и страхи.

Спустя несколько мучительных минут экран теста, наконец, прервал натянутую тишину. Результат показал полное отсутствие наркотических веществ. Я никак не отреагировала, а отец сделал долгожданный выдох, и на его лице распустилась улыбка, полная искренней радости и облегчения. Он крепко обнял меня. Мама, излучающая такую же смесь счастья и облегчения, быстро выкинула коробку и тест в мусорное ведро, словно попрощавшись с тенью недоверия и неопределенности. Затем она присоединилась к объятиям.

– Обидно, что вы мне не доверяете, – чуть попятилась я, смотря то на отца, то на мать.

– Мы были обязаны это сделать, – мягко произнес папа. – Мэри была хорошей девушкой, и мы никогда не замечали за ней никаких серьезных проблем, особенно связанных с наркотиками. Я понимаю, что бывают случаи, когда подростки увлекаются курением травки, но то, от чего она ушла из жизни, – это был мощный синтетический наркотик, как нам говорили копы. Только Богу известно, как она могла иметь доступ к нему и почему она сделала то, что сделала…