– А я могу, – заикаясь, произнёс Ластик.

– Что ты можешь? – зыркнул на него единственным глазом директор, – врать и бродяжничать?

– Нет, песню о Мишке могу спеть, – выпалил Ластик.

Он заметил, что глаз директора в это время приобрёл добрый оттенок и продолжил:

– Слышали, может – Мишка, Мишка, где твоя улыбка? – а ещё твисты могу бацать и кантату Александр Невский. С ней я на городском смотре выступал.

– Позже я познакомлюсь с твоим богатым творчеством, – и директор, поднявшись из-за стола взяв за плечо Ластика, выпроводил его из кабинета.

Их каждого поверхностно обыскали, но ничего не нашли, кроме сигарет, которые они ребятам сразу же вернули. Это радовало, – «значит, в этом заведение разрешалось курить» – думали они.

– А куда – же ты деньги спрятал Ромб? – вдруг вспомнил Злой.

– А я их директору в карман засунул на время, когда он меня обыскивал

– Ну и дурак, – прошипел Злой, – надо было их замыкать хорошо, ещё в поезде.

Ромб улыбнулся и показал квадратик размером с галету, перетянутую изоляционной лентой.

– Уважаю! – восхищённо произнёс Злой.

Затем их отвели в душевую и переодели в красные с белыми ромашками костюмы из фланели, а на ноги дали больничные тапочки огромного размера.

– Это, наверное, чтобы бы мы не убежали? Вот так нас, и одели, – догадавшись, сказал Виктор своим попутчикам, – и, похоже, кроме нас никого здесь нет. Тишина, как в читальном зале или заброшенном кладбище.

– Таких, как вы, здесь немного, а вот маленьких карапузов брошенных мамами – кукушками, человек десять наберётся, – сказала доброжелательная кастелянша с огромной родинкой над бровью. – Костюмы такие вам первым выдали. Они совершенно новые. Завтра остальных облачим. И запомните, ребятки отсюда никто не убегает. Здесь кормят хорошо, игр полно разных и учиться не надо. А сейчас пошли за мной в столовую.

Она закрыла склад и повела за собой ребят.

Столовая находилась в этом – же здании на первом этаже. В небольшом помещении, где стояли в два ряда длинные столы, очень сильно пахло щами и котлетами. Их обслуживал невысокий суетливый мальчишка с остриженной под ноль головой. Накрыв обеденный стол горячими блюдами, он принёс каждому по куску арбуза.

– Здесь все такие маленькие парни, как ты? – спросил у него Злой.

– Увидишь после обеда, – с ехидством оскалил тот два передних, как у кролика зуба.

Когда обед завершился, их повели на экскурсию, показав, спальные места, туалет, не забыв их предупредить, что туалет является единственным местом в помещении, где разрешается курить. Зайдя в туалет, Злой обратил внимание на наличие детских горшков. Они стояли вряд напротив окна обнесённого снаружи деревянной решёткой. Злой не считал такую решётку преградой, и он бы мог легко, прямо сейчас ногой проломить все заслоны на свободу. Но знакомство с другими обитателями этого дома заставило его остановиться от необдуманного шага.

Не успели они прикурить сигареты, как дверь открылась, и в туалет вошли пятеро рослых парней, которые значительно были выше и возможно старше Витька. Все они были лысые. За ними с наглым лицом зашёл мальчишка, обслуживающий их в столовой. Он закрыл за собой дверь и задвинул шпингалет. Один из лысых с головой формы, похожей на лимон, очевидно, был главным у них, перекосил своё и так отвратительное лицо, обошёл вокруг Витька и, сжав кулаки, спросил:

– Ты, почему фамилию свою наврал? – и, не дожидаясь ответа, ударил Витька в лицо.

Это был сигнал к избиению вновь прибывших беглецов, – по их диким порядкам, так называемая прописка. Команда лысых навалилась на новичков.

Злой, удар сдержал, но кулаками своими не стал пока размахивать. Он схватил два горшка в руки и первым ударом разбил обидчику голову, – уложив того на пол. Затем он бросился на помощь Ромбу, у которого из носу уже текла кровь. Его трамбовали сразу двое, прижав к кафельной стене, и он не мог дать им отмашки, только закрывал лицо руками. Виктор, этих драчунов тоже тесно познакомил с горшками, раскроив им до крови черепа.