Наташа вспомнила напутственные слова отца, которые он произнес незадолго до смерти, иногда чуть морщась от боли. Врачи говорили, что боль в его состоянии почти невыносима, а он отказался от наркотика, который был прописан. Мужчина понял, что эти минуты – последние в его жизни, и запретил ставить ему очередной укол, желая быть в полном сознании, перед переходом в вечность.
– Вероника, дети, прошу вас, не забывайте о Боге. Он может дать силы перенести даже то, что, казалось бы, вынести нельзя. Ищите Его присутствия. Господь поможет вам во всем! Я молюсь об этом сейчас, и буду просить Его там, в вечности, чтобы Он искал вас! Я очень надеюсь на встречу с вами у нашего Господа. Не отказывайтесь от Его милости! Без милости никто не может быть достойным приходить к Нему!
Наташа думала, что за прошедшие годы давно забыла последнее наставление отца, но сейчас его лицо встало перед глазами, будто она видела его только вчера. Женщина вспомнила, что где-то на книжной полке осталось пылиться Евангелие, которое после смерти отца, никто не брал в руки. В той самой небольшой книге, лежал листок бумаги, где Максим своей рукой написал адрес дома молитвы, который стал посещать после того, как в больнице услышал весть о спасении. Но ни жена, ни дети не захотели даже слушать о Боге и собрании верующих.
Максим понимал, что дочери берут пример с матери, и пытался убедить Веронику сходить с ним хотя бы один раз, но она осталась непреклонной и дети копировали свою мать. Они повторяли за Вероникой:
– Если твой Бог вернет тебе здоровье, тогда мы, конечно пойдём в любую церковь, которую ты назовёшь!
Теперь Наташе вдруг стало интересно, что же могло быть написано в этой книге настолько сильного, что могло дать покой даже перед лицом смерти? Но домой она все же не спешила. Ноги как-то сами собой повели к остановке автобуса, идущего на городское кладбище. Наташа не думала о том, куда едет и зачем? Она не спешила, будто на прогулку выделила себе целый день.
Обычно бабушка оставалась дома с внучкой, и они вполне справлялись вдвоём до вечера. А сегодня Наташа освободилась еще до обеда. Поэтому она могла не волноваться за свою малышку, тем более, что та сейчас стала совсем большой, почти школьница. Настя даже научилась помогать бабушке с уборкой и другой работой по дому.
Наташа задумчиво брела по дорожкам кладбища, пока не увидела знакомый памятник с фотографией отца. Она вошла внутрь оградки, выполола сорняки среди цветов, и стала убирать траву рядом с могилкой.
«Наверное скоро здесь выроют могилу для меня, – с тяжелым сердцем подумала она. – Мама оставила место для себя, но ей, скорее всего придется потесниться».
От этой мысли вдруг стало холодно, и Наташа зябко передернула плечами, невольно запахнув тонкую кофточку, которую в последнее время надевала только ранним утром, все остальное время носила, перекинув поверх сумочки. Но сейчас ей показалось прохладно даже в ней.
Закончив работу, Наташа присела на скамейку, глядя на фото отца на памятнике.
– Привет, папуль! Сколько раз в жизни я убеждалась, что ты у меня – самый лучший! Знаешь, оказывается это так трудно, иметь такого чудесного отца как ты! Никогда раньше не предполагала, что буду так думать. Я же всех сравниваю с тобой. И всё. Первое свидание становится последним. Конечно, для этого, чтобы я смогла видеть мужчин реальными, мне нужно было пожить юной дурочкой и верить, что все мужчины, особенно с именем «Максим» будут точно такими как ты. И вот теперь я пришла к тебе не для того, чтобы найти мужчину, с твоим характером. Я хочу сама научиться от тебя. Мне очень нужна та сила, которая жила в тебе. Особенно после того, как ты заболел. Не удивляйся. Я знаю, что ты прекрасно видел и осознавал, что физически становишься всё слабее. Но что-то поселилось в тебе поразительное. Какая-то неимоверная сила. И, я прекрасно помню, что она была не агрессивная, не подавляющая. Наоборот, рядом с тобой хотелось находиться, впитывать эту самую силу. – Наташа помолчала, прислушиваясь к собственным мыслям, затем продолжила. – Я помню, что ты говорил, что источник твой силы в Боге. Но как это? Как же его можно получить? Прости, я не хотела слушать тебя, когда ты готов был рассказать, а теперь я, наконец захотела услышать, но ты не можешь рассказать.