Однако постепенно доход семьи рос, и к моменту рождения сына она уже могла не без определенной гордости отнести себя к среднему классу. Это обстоятельство впоследствии позволит будущему канцлеру позиционировать себя как человека из народа, который хорошо «wo dem Bьrger der Schuh drьckt» (знает, какие проблемы беспокоят граждан – нем.).
С самого раннего дества маленький Себастиан начал демонстрировать незаурядные способности, что вне всякого сомнения свидетельствовали о его природном таланте, которому еще предстояло со временем раскрыться. «Сначала он был очень послушным, но только в первые десять месяцев, – говорит Элизабет Курц. – Затем ситуация осложнилась, поскольку он стал настолько подвижным, что его едва ли можно было удержать»[15]. Впрочем, природная одаренность мальчика проявилось не только в необычайной подвижности, которую отмечали и родственники, и окружающие, но и в его стремительном интеллектуальном развитии. Научившись достаточно быстро говорить, будущий «австрийский вундеркинд», словно заранее оправдывая свое прозвище, увлекся чтением и книгами. «“Ему нужно было читать по крайней мере одну историю в день “, – рассказывает мать. Когда ее не было дома, то чтением занимался отец. Вооружившись толстой книгой, он приходил в детскую, усаживался у изголовья кровати, заглядывал сыну в глаза, смеялся с ним и начинал читать историю»[16], – отмечает биограф канцлера Ю. Грохманн.
Однако влияние семьи никогда не ограничивалось только любовью к чтению и интеллектуальными играми. Родители С. Курца, придерживающиеся либерального подхода в воспитании сына, не ограничивали его природную активность и предоставили карт-бланш в выборе увлечений и друзей. Как отмечает австрийская журналистка Б. Тот, с самого детства С. Курцу внушалось важность его мнения, что не могло не наложить свой отпечаток на характер подростка.
«Мои родители воспитывали меня очень либерально и не стремились серьезно ограничить в чем-либо. Я постоянно удивляюсь этому, когда вспоминаю детские годы. Если у меня в скором времени появятся дети, то я не знаю, как я поведу себя в вопросе их воспитания»[17], – признавал впоследствии С. Курц. Впрочем, сам мальчик никогда не злоупотреблял их доверием и в целом не относился к числу трудных подростков. «Частенько он ложился поздно спать, однако мы и так позволяли ему это делать», – отмечала мать будущего канцлера. Обычная жизнь обычного австрийского подростка.
Однако в этой размеренной повседневности было одно обстоятельство, которое, вероятно, наложило отпечаток на его только-только формирующееся мировоззрение, а в будущем – на внутреннюю и внешнюю политику канцлера. В 1992 г., когда в предсмертных конвульсиях гражданской войны корчилась Югославия, потоки беженцев из Хорватии, Боснии и Герцеговины устремились в Центральную Европу (в первую очередь ФРГ и Австрию). Многие местные жители, в том числе семья Курц, предоставляли помощь этим лишившимся в одночасье своего крова и имущества скитальцам. «И поскольку у нас на крестьянском дворе в Цогельсдорфе имелось свободное место, одна семья проживала у нас»[18], – вспоминал впоследствии отец будущего канцлера. Впрочем, и в Майдлинге не было недостатка в выходцах из западнобалканских стран. «Тогда на улицах я замечал, что эта напряженность между сербами, хорватами и боснийцами присутствует и здесь»