Меня не стало…

Всхлипнув, я крепко зажмурилась, чтобы не видеть происходящего, хотя от ощущений это меня не избавило. Они топили с головой, вынуждая против воли выгибаться навстречу каждому последующему прикосновению, крепко сжимать ладони в кулаки. Я как могла отстранялась от растущего во мне удовольствия, что током пробивало, когда к мужским губам присоединились пальцы, принявшие выводить спирали вокруг сосков.

А затем он меня опять укусил…

Совсем несильно, слегка, но меня как подбросило. Не прижимай Уайетт меня к постели своим телом, точно бы шарахнулась прочь, так ярко и остро я прочувствовала этот момент. Низ живота тут же потянуло, зарождая в нём знакомую истому.

Я очень старалась абстрагироваться и не вестись на этот соблазн, но с каждым последующим прикосновением становилось только хуже. Внутри всё крепче скручивало желание вновь ощутить внутри себя его пальцы. Ведь теперь я знала, на что они способны, и к чему это могло привести.

Я сходила с ума…

Его губы, руки, даже само дыхание, лишали возможности нормально мыслить. Смещались всё ниже, не оставляя и шанса на иное. В груди уже не просто пекло, там пылало невыносимо жгучее пламя. Сильнее него было только растущее внизу живота ощущение ноющей пустоты.

Нежную плоть опалило чужое дыхание, пальцы мягко провели по ней, раскрывая, и моё тело предательски дёрнулось навстречу новой ласке. Попыталась уйти от прикосновения, но тихий рык остановил. А среди громких ударов сердца послышалось хриплое:

– К чему сопротивление, если ты хочешь этого не меньше моего?

Его пальцы аккуратно толкнулись в меня до упора.

– Такая мокрая уже…

Через миг к ним добавился язык. Ещё через мгновение я стонала и извивалась под ним, подобно самой распутной деве из всех.

Да будь он проклят!

И я вместе с ним.

Потому что вместо того, чтобы воспользоваться моментом и оттолкнуть мужчину от себя, я ухватилась за простынь под собой, ища в ней поддержку и опору для окончательно покидающего меня рассудка, едва сдерживая желание начать умолять его о большем. Спасало от этого опрометчивого действия лишь врождённое упрямство. Да и оно постепенно сходило на нет, уступая место просыпающейся жажде.

Откровенные ласки больше не казались чем-то неправильным и постыдным. Наоборот, я желала их как ни что другое. И уже сама практически насаживалась на его пальцы. Кусала губы от нетерпения. Крепче сжимала в кулаке тонкую ткань простыни, то и дело срываясь на неподконтрольные стоны. Окончательно сдавшись мужскому напору.

Лишь однажды это безудержное море наслаждения разбавила мимолётная боль, когда он толкнулся в меня уже совсем иначе, и тут же пропала, сметённая чем-то новым и удивительным, отчего пальцы на ногах поджимались.

Руки скользнули по могучим плечам, оставив на них новые царапины, но едва ли я это заметила, поглощённая тем, как глубоко и немного грубо врывалось в меня мужская плоть, опять задевая какую-то невидимую точку во мне, отчего меня выгибало навстречу каждому новому движению.

– Mon Dieu! – слетело с губ в особенно острый момент.

В этот момент Уайетт являлся не только богом для меня, а самой жизнью, что вдыхал в меня вместе с каждым толчком. Уайетт снова и снова доводил меня до грани, толкая за неё и возвращая обратно, чтобы снова столкнуть. Я затерялась в ней. В нём. Во всех даримых мне им ощущениях. Они разливались во мне подобно изумрудному сиянию в его потрясающих глазах. Взрывались фейерверками в крови с каждым нашим поцелуем. Наполняли тело невероятной эйфорией. Пока не поглотили целиком и полностью. Даже когда всё завершилось, а мой скандинавский бог поднял меня на руки и понёс в соседнее помещение. И когда он вместе со мной опустился в ванну, которая тут же принялась наполняться водой через сенсорные отверстия в ней. Эйфория и тогда не спешила покидать моё тело. Я лежала на нём, чувствуя невероятную лёгкость в теле, думая о том, что, кажется, я только что проиграла не только ему, но и самой себе. Или не кажется. Ведь следом он сказал то, отчего сердце и впрямь сбилось со своего ритма, чтобы забиться куда быстрее.