– Плюха, последний раз повторю свою просьбу вежливо. Отстань от нее, – цежу сквозь зубы.

Не знаю, что бесит меня сильнее: перспектива незнакомой девочки попасть в лапы мудака или то, что он смеет выдвигать мне какие-то условия. Но я уже взбешен, это ощущается по дребезжанию моих внутренностей.

Плюханов подается вперед и понижает голос:

– Я приглашу тебя на свадьбу.

Откинувшись, он улыбается и смотрит на меня с превосходством.

Вставая, понимаю, что веду себя, как подросток. Вижу, что мудак меня провоцирует. И все равно, как последний идиот, ведусь на эту херню.

Застегиваю пуговицу на пиджаке и смеряю взглядом своего конкурента. На моих губах, в отличие от Плюхи, нет улыбки. Я хочу, чтобы он чувствовал серьезность каждого произнесенного мной слова.

– Я предлагал решить вопрос мирным путем.

– Ты мне угрожаешь? – хмыкает он.

– Что ты? Ни в коем случае. Просто напоминаю. Приятного аппетита.

Бросив взгляд на застывшего на входе в приватную кабинку официанта, покидаю ресторан.

Макс молчаливой тенью следует за мной и не задает лишних вопросов, когда мы садимся в машину.

– Покатаемся по городу, – даю команду водителю, и автомобиль плавно отъезжает от крыльца ресторана.

Еще раз открываю письмо с информацией на дочку Журавлева. Перечитываю данные, а потом залипаю на ее фотке. Красивая, пиздец просто.

Вообще я стараюсь таких девушек избегать. Во-первых, она на девять лет младше меня. Во-вторых, мы с ней из разных песочниц. Прямо сильно отличаемся. Пока она росла в богемной тусовке, я прыгал по гаражам и выгрызал себе место под солнцем, раз за разом ломая зубы. В прямом и переносном смысле. Пока мой отец воевал, а мать вкалывала на заводе, ее собственная играла в филармониях, а отец учил студентов писать книги. Мы реально очень разные. И, как итог, у нее вот этот чистый взгляд широко распахнутых глаз. А в моих уже давно отражаются десятки увиденных смертей и грязь этого мира.

Что я могу дать такой фее? Научить материться и подставить под опасности, от которых потом сам же и буду защищать ее?

Блядь, откуда вообще в моей голове мысли о том, что я должен или вообще хочу что-то давать ей?

Тру лицо и откидываюсь на спинку сиденья, глядя на то, как мимо плавно пролетает город. Город, который я дал себе обещание покорить. Еще в пятнадцать я сказал себе, что буду королем этого места. Что сделаю все ради его развития и собственного благополучия. Пока что я занимаюсь только последним. Если, конечно, не считать стадиона, на который положил глаз Плюханов. Стадион я выкупил у города, потому что, вместо того, чтобы быть спортивной меккой города, он превратился в место тусовки неформалов, наркоманов, алкашей и прочих асоциальных личностей. А людям толком даже побегать с утра негде. Так что я купил этот стадион и сейчас привожу его в порядок, чтобы изгнать оттуда всякую шлваль и дать нормальным людям возможность проводить время с пользой.

Я не альтруист, и на этом стадионе тоже буду зарабатывать. Но, по крайней мере, я делаю еще и что-то хорошее.

Опускаю взгляд на экран телефона, на котором все еще горит фотография милой Танечки. И для нее хочется сделать что-нибудь хорошее. Только вот сделать я могу только при одном условии. И мне оно, пиздец, как не нравится. Потому что это означает преждевременную войну с Плюхой. Я хоть и хотел выдавить его из города, планировал это сделать иначе, да и позже. А теперь у меня вроде как есть повод, но при этом я понимаю, что мои мощности пока не готовы к полномасштабной войне. Только вот время поджимает, и надо принимать решение уже сейчас.

Блокирую экран телефона и бросаю Максу: