Чтобы вызвать и заманить меня в ловушку, нужно девять добровольных жертв.

К счастью, очень сложно найти людей, готовых умереть за чужое дело.

Тот факт, что меня вообще можно призвать, – это колоссальная шутка, которую сыграли со мной мои благочестивые «сестры» Макошь, Лада и Зоря Вечерняя.

Опьяненные чистой космической энергией какого-то метеоритного дождя или чего-то подобного, они объединились, чтобы возложить на меня это бремя. Им никогда не нравилось, что я не завожу любовников среди людей или богов. Сколько бы раз мои божественные напарники ни пытались соблазнить меня, я никогда не проявлял ни малейшего интереса.

Другие божества меня не понимают. Они рождены светом, а я рожден тьмой. Они заботятся только о себе, а я забочусь о справедливости и правосудии. В конце концов, я темный баланс их света.

Они никогда не вмешиваются в трагедии и радости людей. Я презираю человеческую жестокость и караю ее без жалости.

Когда я встречу того, кто меня призвал, я буду совершенно беспощаден.

Призыв сжимает сердце моего существа тошнотворным кулаком, охватывает меня с силой, которой я не могу сопротивляться. Сила вытягивает меня из трона, тащит с невероятной скоростью через колонны моего дворца без крыши, вверх, к тяжелому подбрюшью человеческого мира, которое нависает над моим царством, как тяжелое небо.

Дыры пронзают это небо, каждая из которых является каналом, ведущим в разные части человеческого мира.

На другом конце одного из этих каналов, сгорбившись среди окровавленных жертв, находится злодей, которому я должен буду противостоять. Я быстренько его прикончу, – это почти всегда человек, ищущий себе бессмертия, а потом я вернусь на свой трон к долгому забвению.

Сила зова дергает меня в одну из темных дыр. Я устремляюсь вверх, подстегиваемый не только зовом, но и гневом от того, что меня потревожили.

По пути наверх я выбираю себе любимую форму – нечеловечески высокую, закутанную в черные одежды, с роговыми отростками, растущими из моего черепа, и мхом, покрывающим мои черные волосы.

Я мог бы сделать форму идеальной, но мне нравится оставлять пробелы – что-то, что может сбить с толку людей, например, впадина обнаженной кости в центре моего лба, гнилая дыра на щеке или глаза без зрачков, напоминающие пустоту смерти. Что-то, что напомнит им, что я древний, как сам мир.

Ревущий ветер несет меня вверх по темному туннелю, окаймленному черными лозами, которые извиваются, словно измученные змеи, в буре моего прохождения.

Я вылетаю из Ямы в лютый мороз. Я не привык чувствовать холод, жар или что-то еще. Только когда меня вызывают, я испытываю ощущения, и ни один из этих опытов не был особенно приятным. В каждом случае мне удавалось быстро завершить свои дела и вернуться в свое царство мертвых.

На этот раз что-то кажется по-другому.

Металлический привкус крови висит в воздухе, смешиваясь с ароматом благовоний, правильно смешанных и сожженных в нужных количествах.

Вот тела, девять из них – нет, десять. Странно.

Я глубоко вдыхаю, ожидая почувствовать горечь убийства, витающую в воздухе.

Но вместо этого мои чувства пронизывает мягкий аромат поражения.

Это не потерпевшие, а добровольные жертвы. А это значит, что я не могу наказать их убийцу и вернуться в свое царство.

Нет, на этот раз, я крепко и по-настоящему связан.

Для меня это худший возможный сценарий. Это значит, что я попал в ловушку несчастного смертного, сумевшего правильно меня вызвать. Я могу лишь надеяться, что его просьбу будет легко выполнить, и я смогу быстро разорвать эти оковы.

Я ступаю на край Ямы, моя мантия волочится за мной, и осматриваю лесную поляну в поисках своего призывателя.