Доченька утыкается носом в стекло и прислоняет ладошки, с интересом наблюдая за прозрачными струйками.

— А мне нравится дождик, — не обращая внимания на Марка, говорит, — он травку поливает. И если побегать под дождем, то можно подрасти.

— Бред, — тут же реагирует Марк. — Ты вообще в курсе, откуда берется дождь? Вот представь папуаса в какой-нибудь Африке. Вышел он из своего бунгало и помочился в лужу, и вся эта дрянь испарениями поднимается в воздух. Циклоном проносится через Земной шар и льется сверху на нас! А ты языком капли ловишь. И да, от дождя никто не растет — это все вымысел. Пора взрослеть.

Слышу, как тяжело вздыхает дочь, и злюсь на мужа.

— Перестань, — грубовато осекаю его.

— Разве я не прав?

— Я не хочу рассуждать на эту тему. До приезда в отель все молчим.

Прижимаюсь головой к холодному стеклу. Вроде сейчас я нахожусь в относительно нормальной обстановке, со мной дорогие люди, но сердце совсем не хочет успокаиваться, разгоняет по венам кровь, от того и тело все будто горит.

2. Глава 2

6 лет назад. Как Рафаэль Борн стал папой.

Набираюсь храбрости и открываю дверь антикварной лавки. С опаской прохожу внутрь. С самого порога меня обдает ледяными потоками воздуха от работающих кондиционеров, пронизывающими легкую одежду насквозь до мурашек.

Я надела свою лучшую блузку, а брюки взяла у сестры, соврав, что поехала на свидание с одногруппником. Долго собиралась на встречу, пытаясь произвести впечатление на человека, которого, кажется, ничем уже не удивишь.

Мне двадцать один. Он на десять лет меня старше, до дрожи красивый и загадочный.

Тяжело сглотнув, скребу ногтями по косяку:

— Здравствуйте.

Статный владелец стоит ко мне спиной, сосредоточенно выставляя на полке вазы в безупречную линию, и на меня не реагирует. Он антиквар. А еще он заключает выгодные ему сделки с отчаявшимися людьми. Только Рафаэлю подвластно находить выходы из безнадежных ситуаций — у него блестящий ум и безграничные связи по всему миру. Всемогущий — без преувеличения. Борн находится на втором месте после бога по возможностям.

Моя сестра как-то рассказывала о нем и показывала фотографии, хотя Борн очень скрытный и снимков у него не так много. Муж сестры Дианы — большая шишка в городе, у них с Борном общие дела, поэтому я знаю, о чем говорю и понимаю, на что иду… наверное.

— Кхм… здравствуйте! — повторяю громче.

— Я не глухой, — отвечает, будто делает мне одолжение.

Все заготовленные слова напрочь вылетают из головы, когда я вижу Борна вживую. На нем белая рубашка с небрежно закатанными до локтей рукавами и черные брюки. Он выше, чем кажется на фотографиях. У него идеальная мужская фигура — перевернутый треугольник с широкими плечами и узкими бедрами.

С интересом рассматриваю разноцветную татуировку, обвивающую его предплечье на левой руке до самого запястья. Тату не было видно на снимках — Рафаэль там в закрытой одежде.

— Я бы хотела заключить с вами сделку, — с осторожностью сообщаю, инстинктивно прижимая к себе сумку.

В ней лежат тридцать тысяч рублей — откладывала пару месяцев. Для меня вполне приличная сумма. Для Борна — обычный ужин в ресторане на одну персону. Вряд ли этих денег будет достаточно, но это все, что у меня есть.

Услышав конкретную цель, Борн сдержанно кивает и расслабленно идет в сторону прилавка, так и не посмотрев на меня.

Потерев друг об друга взмокшие ладони, плетусь за мужчиной. Но чем дольше я нахожусь рядом с Борном, тем сильнее нервничаю. Оттого и не выдерживаю, выпаливая раньше срока, да и не совсем то, что надо бы:

— Я хочу ребенка.

Стиснув зубы, ругаю себя за эмоции, которым вдруг стало тесно в груди, за страх, что бежит впереди меня.