Горестно вздохнув, отступила на шаг назад, все еще чувствуя вину перед своим парнем за произошедшее в клубе.

– Из меня вряд ли получится добросовестная жена, – с тихим смешком вновь призналась я. – Я не умею готовить, не умею следить за порядком, не привыкла к ответственности…

– Ш-ш-ш, – нежно приложив указательный палец к моим губам, он вновь привлек меня к себе, – тебе и не нужно уметь готовить, милая. Я буду обеспечивать нас, работая по правую руку твоего отца. Ты же будешь встречаться с подругами, устраивать всевозможные встречи, отдыхать. Ты ведь этого всегда хотела?

Внезапно перед моими глазами встала картина с поистине безоблачным будущим. Одним ходом в предоставленной жизнью игре я могла снять с себя бремя должностного лица в семейной компании и навсегда распрощаться с хамскими выходками Глебова. Этот вариант казался мне идеальным. Лучшего я и желать не могла.

– Я все еще так и не услышал твоего ответа, – послышался над ухом немного взволнованный голос.

Решив больше не медлить, я решительно надела безупречное кольцо на безымянный палец правой руки и, подняв взгляд, с нежностью посмотрела в лицо теперь уже настоящего жениха.

– Да, Давид. Я согласна стать твоей женой.

Облегченно рассмеявшись от переполнившей душу радости, он легонько приподнял мой подбородок.

– Иди сюда… – тихо произнес он, перед тем как его губы примкнули к моим.

Почувствовав его язык у себя во рту, я сомкнула ресницы, отдаваясь во власть чувственного поцелуя. Большие теплые ладони легли на спину, настойчиво притягивая меня к своему телу. Пытаясь раствориться в блаженстве прекрасной неги, обхватила широкие плечи своего будущего мужа. Я так хотела забыться, стереть из памяти ненавистные прикосновения Глебова, вычеркнуть его из своей жизни. Отныне для меня существует только тот мужчина, чьи губы сейчас прокладывали дорожку из легких поцелуев по моей шее. Его руки пробрались под полы шелкового халатика, нежно теребя налитую грудь, а набухшая в брюках плоть как никогда твердо упиралась в мое слегка обнажившееся бедро.

– Я так рад, что ты наконец-то вернулась в Россию, – послышался прерываемый поцелуями тихий шепот, – я истосковался по тебе, пока ты была в Нью-Йорке. Я так хочу тебя, Карина, что едва могу сдерживаться. И если мы сейчас же не займемся тем, чем занимаются мужчина и женщина, клянусь, я точно сойду с ума.

Мимолетно улыбнувшись его призыву, я вдруг почувствовала, как крепкие руки обхватили мою талию и, приподняв в воздухе, усадили на край широкой столешницы. Стоя передо мной, Давид вновь принялся ласкать мою полную грудь, целовать пересохшие от волнения губы.

Наигравшись со сладким трофеем, его ладонь скользнула ниже. Остановившись на границе кружевных стрингов, его пальцы нежно провели по поверхности тонкого белья, после чего начали решительно стягивать небольшой лоскут вниз.

Мое тело внезапно вздрогнуло. Больше притворяться я не могла. Не найдя силы перебороть себя, я все еще чувствовала на своем теле пламенные прикосновения Дмитрия, которые, словно невидимые шрамы, болели даже при легких поглаживаниях Давида. Сидя на столе с широко открытыми глазами я все еще видела его образ перед собой. Такого властного, самоуверенного, нависшего надо мной, пока мои пальцы впопыхах сражаются с пряжкой его брючного ремня...

– Я не могу, – отводя мужские руки в сторону, с горьким раскаяньем проронила я, – прости, но сегодня я не могу.

Быстро спрыгнув на ноги, вновь плотно запахнула халат, не найдя в себе смелости заглянуть в разочарованные глаза Давида.

– Я не знал, что у тебя месячные, – обескуражено проговорил он, садясь в мягкое кресло отца.