– Я вообще-то занята.

– Пожалуйста! Кроме тебя, больше некому, – сказал, наивно хлопая ресницами.

Почему-то стало стыдно за его одиночество. Я отложила книгу и потёрла ладони:

– Ладно, приготовься к самому худшему, сынок. В шахматах мне нет равных.

– Я это знаю вообще-то, – улыбался он, наклонив голову вбок.

Потом с умилением следила за тем как он морщит лоб, раздумывая над ходом, почёсывает комариный укус или трёт щетину, как переживает за очередную упущенную фигуру. Смеётся над какой-нибудь моей шуткой. Чувствовала, как близки все его эмоции, чувствовала себя кукловодом, дёргающим за ниточки его чувств. Я улыбнусь, и он. Я нахмурюсь, и он тоже. Чувствовала, как рад он моей компании. Хоть так. Какая же это тяжкая ноша – быть полностью ответственной за чьё-то моральное состояние. Будто не взрослый человек рядом, я ребёнок. Маленький, зависимый. Как же ему нелегко, как он уязвим в своей любви…

– Эй, Лу, есть минутка? – кряхтел Артём, карабкаясь ко мне по камням.

Я сидела на своём любимом валуне, будто специально созданном для того, чтобы созерцать с него ночное небо. Чёрная вода облизывала его бока, светили яркие близкие звёзды и полная луна. Совсем не до Артёма.

– Есть, – сказала, – но всего минутка.

– Отлично, – он присел рядом, свесил босые ноги. – Я вот что подумал. Может, ты переедешь обратно в дом? Нет-нет, не смотри на меня так. Я имею в виду ты в дом, а я в бунгало.

– Зачем это?

– Ты устаёшь. Рано встаёшь, занимаешься весь день отелем, рестораном, следишь за всем. Тебе бы высыпаться, а шум в баре не смолкает часов до трёх ночи. Я-то бездельник, могу и до обеда дрыхнуть, мне всё равно.

– Спасибо, – улыбнулась я, – всё хорошо. Не нужно.

Не объяснять же ему, что мои сны такие яркие, такие затягивающие, что меня не разбудила бы даже дискотека под носом. Я словно проваливаюсь, словно умираю ночью, с тем чтобы утром опять воскреснуть. К тому же мне было очень уютно в моём маленьком бунгало, ни на что бы его не променяла, даже на трёхуровневый коттедж.

– Точно?

– Да, точно. Меня всё устраивает.

– Ну как знаешь, не буду настаивать.

Он огляделся по сторонам, задрал голову к небу, потянул носом свежий океанский воздух.

– А тут хорошо. Я посижу здесь немного с тобой?

– Посиди.

И мы сидели и молчали о своём. Потом пожелали друг другу приятных снов и разошлись, каждый в свой дом.

– Здорово! Класс! А я могу так? – кричу я снизу.

– Конечно! – Эхо плавно разворачивается в воздухе и машет мне рукой: – Давай ко мне!

– А как?

– Постарайся максимально расслабиться, так чтобы вообще не чувствовать своего тела.

– Я попробую…

– Не нужно пробовать, просто делай это!

– Тебе легко говорить, – бубню я себе под нос, укладываясь на землю, – для тебя, кажется, вообще нет ничего невозможного…

– И для тебя тоже!

И как он только услышал с такой высоты? Ладно, что нужно делать? Я растягиваюсь в колышущейся траве и закрываю глаза, начинаю с пальцев ног. Максимально их расслабляю, затем колени, бедра, живот и плечи…

– Не забудь про голову! – слышу я его голос, и, кажется, звучит он именно в ней.

Сколько я уже так лежу? Несколько минут, наверное, но, может, и час. За временем здесь следить очень трудно, потому что его не существует. И когда же я взлечу? Что-нибудь вообще происходит?

– Я возьму тебя за руку, хорошо? – снова слышу его голос и вздрагиваю от прикосновения. Блаженным теплом оно разливается по всему телу, кажется, даже кровь в венах светится.

– Не получается, – вздыхаю обиженно.

– Открой глаза

Помню, когда я их закрывала, надо мной колыхалась высокая трава, но теперь я её не вижу. Только небо в красочных полупрозрачных разводах и далёкие луны.