Я услышала странные шаркающие звуки, как будто по земле рывками волокли брезентовый мешок.

– Хэлло-о-о!

Голос доносился откуда-то снизу. Опустив голову, я увидела человека без нижней половины туловища и чуть не поперхнулась тем, что было у меня во рту.

То место, которым оканчивалось его тело, было обмотано чем-то, что я так и не смогла идентифицировать – ткань или клеёнка, грязная и ободранная, она служила калеке чем-то вроде башмака на нижнюю часть тела, ладони его между тем были продеты в старые запылившиеся сланцы. Отталкиваясь от земли руками, он подползал всё ближе и ближе ко мне.

– Хэлло-о-о-о…

Я с трудом проглотила еду, тут же почувствовала приступ тошноты и отвернулась, сделала пару глубоких вдохов. Калека оказался рядом со мной.

– Хэлло-о-о-о, мадам!

Я заставила себя улыбнуться ему, протянула тарелку с рыбными деликатесами.

– Хотите есть?

Заметила, что правая половина лица его изуродована, возможно, огнём, правого глаза не было. Калека секунду взирал на тарелку единственным глазом, затем поднял его на меня.

– Уан долла, мадам?

– Иди отсюда!

Артём спас меня, прогнав попрошайку. Я больше не могла выносить странное и страшное смятение чувств, охвативших меня при его появлении. Смесь жалости, вины и отвращения.

– Ты был прав, – опустила я глаза в тарелку, – зря мы сели здесь ужинать. Прости, я виновата.

– Виновата достаточно, чтобы начать прислушиваться ко мне?

Я поднялась к себе в спальню. Постояла, оценивая обстановку, в которой мне предстояло провести самую странную в своей жизни ночь. Решительно, чуть ли не чеканя шаг, снова спустилась вниз.

– Мне не нравится моя кровать, – заявила без каких-либо вступлений, боясь засмущаться не к месту.

– Да? – удивлённо отозвался Артём, подняв голову от ноутбука. – Почему?

– Под кроватью не должно быть щели.

– Щели? – переспросил он с выражением беспокойства на лице.

– Есть такие кровати, у которых боковинки закрытые и доходят до самого пола, чтобы между ним и матрасом не было зазора, – пыталась объяснить я, не вдаваясь в подробности насчёт монстров, которые в любой момент могут метнуть ужасное щупальце из тёмного подкроватного пространства.

– О чём ты вообще? – сморщил он лоб.

Через полчаса мы уже были в мебельном магазине, ещё через два часа мастер, собравший мне новую кровать, отряхивал руки и раскланивался, уходя. Поразительно, на что способны деньги, даже вновь открыть закрывшийся на ночь магазин!

– Теперь всё в порядке? – спросил Артём с лёгкой иронией на дне серьёзных глаз.

– Теперь да. Приятных снов.

– Ну, приятных, – ответил он, стоя в дверях.

Какая-то смертельная усталость навалилась вдруг на меня, не терпелось поскорее остаться одной, чтобы… нет, конечно, я не усну, просто так о многом нужно подумать.

– Что-нибудь ещё? – спросила я его, рассеянно переминающегося с ноги на ногу.

– Нет, просто…

– Просто?

– Спокойной ночи, – он наконец вышел в коридор, и я смогла закрыть за ним дверь, но сразу распахнула вновь.

– Я разве не говорила тебе раньше про то, что кровать мне не нравится?

– Нет, – пожал он плечами, обернувшись, – не говорила.

– Странно, – пробубнила себе под нос, прикрывая дверь, но тут же решила, что зря придаю такое значение мелочам.

Едва я начинала впадать в полузабытьё, как мне тут же вспоминались слова Артёма о том, что наутро я могу себя не вспомнить. Обычно сон обладает способностью возвращать ясность мыслей, и в других обстоятельствах я бы непременно постаралась уснуть, чтобы проснуться со свежей головой, в которой уже всё расставлено по полочкам, но не теперь.

Лёжа в кондиционированной темноте, я всё никак не могла отпустить своё сознание, уговаривала себя не забывать больше. Чувствовала себя измотанной, замученной. Была уверена, что причина этому – колоссальный стресс, который я испытывала каждое утро из-за того, что мне приходилось заново осознавать себя. Заново мириться со своим положением. Очевидно, моя нервная система просто не справляется. Я должна запомнить, должна! – повторяла я про себя, как мантру…