В голове крутились мысли о предстоящем дне. Три дома, и в каждом свои нюансы. У госпожи Ивановой, например, всегда нужно особенно тщательно вымывать плиту, а у семьи Петровых – аккуратно протирать антикварные статуэтки. Но больше всего она любила ездить к одинокому старику в доме на окраине. Там уютно, но запах лекарств пропитывал каждый уголок.

Автобус тряхнуло на кочке, и Варя поежилась. Ей хотелось уже приехать и начать работать. Работа, пусть и тяжелая, отвлекала от собственных проблем. У нее была мечта – накопить на небольшую квартирку за городом, с огородиком и собакой и, наконец, получить образование. Мечта, которая казалась такой далекой и нереальной, но именно она давала ей силы каждое утро садиться в этот полупустой автобус и ехать навстречу новому дню.

Её работа была простой и монотонной: выносить мусор, пылесосить ковры, мыть полы и протирать пыль. Она научилась не ждать похвалы, не искать признания. Её наградой был звон монет в кошельке, медленно, но верно приближающих её к мечте.

Сегодня она начинала с дома госпожи Ивановой, известной своей педантичностью и придирками. Варя уже представляла себе долгий, мучительный процесс отмывания жира с кухонной плиты и полировки хрустальных ваз. И реальность не обманула ожиданий. Мария Дмитриевна, как всегда, ходила за ней по пятам, выискивая малейшие недостатки. Плиту пришлось перемывать дважды, хрустальные вазы сверкали, как будто их полировали алмазной пылью.

– Варя, голубушка, вы вот тут, кажется, пропустили! – ткнула Мария Дмитриевна длинным наманикюренным пальцем в едва заметное пятнышко на дверце кухонного шкафа.

Варя вздохнула про себя.

– Сейчас, Мария Дмитриевна, исправлю, – она взяла тряпку и с усилием потерла злополучное место.

– Вот видите, а сразу-то нельзя было как следует? Я же вам плачу! – недовольно проворчала госпожа Иванова, не отводя взгляда от работы Вари. И тут снова воскликнула, – Как вы хрусталь протираете?! Слишком сильно! Боюсь, не разобьете ли чего ненароком!

– Я очень аккуратно, Мария Дмитриевна. У меня большой опыт, – заверила ее Варя.

– Аккуратно? Сомневаюсь. И вообще, что за вид у вас? Как будто всю ночь вагоны разгружали! Вы должны выглядеть опрятно, вы же у меня в доме работаете! – продолжала придираться хозяйка, не сводя цепкого взгляда с Вари, – Небось, отлыниваете, пока я не вижу?

Варя почувствовала, как в груди поднимается волна раздражения, сжигающая последние остатки терпения. Она, конечно, не принцесса, и после ночи, проведенной в мыслях о вечной нехватке денег, свежестью не сияет, но она честно выполняет свою работу. Варя глубоко вздохнула, стараясь удержать себя в руках. Вспомнила про домик, про собаку, про учебу, про свободу. Злость и обиду нужно было похоронить глубоко внутри. Ей нужно работать, как бы тяжело ни было.

Мария Дмитриевна презрительно скривилась, поджав тонкие губы.

– И учтите, я буду проверять каждый уголок! Не надейтесь, что я чего-то не замечу, – бросила она через плечо, и, развернувшись на каблуках, хозяйка удалилась в гостиную, оставив Варю наедине с ее злосчастными вазами, грязной тряпкой и растущим внутри чувством ненависти. В тишине комнаты ее гнев казался еще громче, эхом отражаясь от сверкающих хрустальных боков. Варя сжала тряпку в руке до побелевших костяшек, и сдерживая подступившие слезы, принялась за работу.

Следующим был дом Петровых, где требовалось с особой осторожностью обращаться с антикварными вещами. Там, к счастью, все прошло более-менее спокойно. Главное было – ничего не задеть, ничего не уронить. Семья Петровых, занятая своими делами, едва обратили на Варю внимание. Это был, пожалуй, самый приятный дом в ее расписании, хоть и требовал филигранной точности в движениях.