– Так, блинчики, уже почти готовы! – восхищённо заявляю я, доводя последний блинчик до румяности. Тонкие, ажурные, как скатерть, идеальные, что можно отправлять, сфотографировав их, на выставку. И то фотография не передаст всей красоты и приятного вкуса «круглым солнышкам». «Задумавшись о Джексоне, ты могла вместо сахара положить соль, поэтому, насколько они приятны, ты не можешь говорить заранее, глупышка», – смеется разум. Это возможно. Это же я.

– Какие красивые… – сообщает мама, вставая с дивана, чтобы помочь мне накрыть на стол.

– Я вам помогу! – любезно отзывается Марк.

– Не стоит, у нас почти все готово! Сейчас заварю чай.

Марк не слушает меня и, подходя к столу, расставляет тарелки на стол.

– А вы как провели время? Где гуляли? – интересуюсь я, обозревая их.

– Марк водил меня в музей «Прадо», – счастливо делится мама. – Это божественно… – ахает она, приложив руку к сердцу. – Обязательно сходи туда с Даниэлем! Вот специально не буду рассказывать ничего тебе!

Я смеюсь.

– Анна, а ты умеешь интриговать дочь!

– Конечно, умею, – подтрунивает мама. – Марк, ты так хорошо знаешь Мадрид. Ты бывал здесь ранее? – Мама достает чашки для чая из сервиза, который мы используем в редких случаях. Как она часто выражается: «Пусть стоит. Жалко использовать». Сейчас тот самый редкий случай.

– Я здесь жил, – улыбается он. Мы с мамой перебрасываем друг на друга ошарашенные взгляды.

– С-серьёзно? – переспрашиваю с удивлением я, разливая чай по чашкам.

– Да, – тепло улыбается он. – Я родился в Севильи, но потом переехал в Сиэтл, познакомившись с Эндрю и Аннет Джеймс. – То есть родителями Ритчелл. – А летом я часто приезжаю в Мадрид, Севилью, бываю на разных модельных конференциях, проводимых в Испании.

Мои уши не верят, что Марк, оказывается, родился в Испании. Вот почему они с мамой смогли так быстро найти общий язык. Их судьбы похожи. Но что с его семьей? Есть ли она у него?

– Как и моя мама! – развожу я руками, чуть ли не опрокидывая чашку.

– Что? – приподняв бровь, изумляется Марк, садясь на стул. – Анна, ты тоже родом из Испании? Но почему не сказала?

Нас всех окутывает удивление.

– Да, – скромно отвечает мама, садясь рядом со мной. – Не успела.

Я задумываюсь: «Ознакомлен ли Марк о произошедшей с нами ситуации? Рассказала ли ему мама обо всем?..»

Зная маму, она бы не стала жаловаться и делиться своим неудачным опытом в супружеской жизни. Хотя, судя по тому, что в моей жизни следуют уже который день вспышки удивительных событий, то все возможно.

– Пробуйте мои блинчики! – командую, хихикая, я. – Буду рада, если они вам придут по вкусу.

Марк с удовольствием берет блинчик и намазывает его вареной сгущенкой. Мы с мамой делаем также.

– М-м… – наслаждаюсь я вкусом блина, – но немного переборщила с сахаром. «Скажи спасибо, что не солью». И то верно.

Марк подносит блинчик ко рту и не удерживает его от стекающей сгущенки, которая расползается по его ладони, отчего мое кулинарное искусство плюхается на его классические брюки, издавая смешной звук.

– О нет… – от неловкости хохочет Марк. – Какой я неуклюжий… – Его руки нервно сплетаются.

Я сдерживаю смех, подаю ему полотенце, подбодряя:

– Марк, это у нас семейное.

– Спасибо, не думаю, что оно поможет, конечно, но… – Он вытирает сгущенку, но она плотно находит себе место для кочевания и торчит коричневым пятном на левой штанине.

– Милана, о чем ты говоришь? Какое «семейное»? – Мама глазами подает мне раздраженную гримасу, чтобы я сократила уровень сообщаемых сарказмов, которые она никогда не понимала.

– Мам, такое! Это шутка, если что, – закатываю я глаза, не сводя глаз с Марка, взгляд которого напыщен серьезностью и стыдом одновременно. Он старается убрать сладость с брюк, что абсолютно у него не получается.