– У меня обычно праздник проходят либо там, где вместо елок – пальмы, либо в офисе в компании документов. Так что…

Да, точно, а я за этот волшебный вечер успела позабыть, кто с нами все последние часы “возился”. Далеко не простой смертный, который в праздничную ночь нарезает кубиками оливье, пуская скупую слезу над “Иронией судьбы или с легким паром” и пьет не самое дорогое, но почему-то именно тридцать первого декабря самое вкусное шампанское.

– Послушай, Лада, я хотел извиниться, – прозвучало неожиданное в затянувшейся тишине. Еще более неожиданно для меня он делает шаг в мою сторону. А потом еще и еще один. Медленно, будто боясь спугнуть, сокращая между нами расстояние с пары метров до вытянутой руки. Заставляя снова задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– За что? – сама не поняла, почему голос просел до шепота, а по рукам пробежали легкие мурашки. Я их суетливо спрятала за спину, сцепив в замок. Совсем они тут не к месту! Мурашки… не руки.

Хотя и они тоже! Пальчики закололо, ладошки зачесались коснуться упавшей на лоб пряди темных волос Ромы. Смахнуть. Поправить. Прильнуть к нему, а потом…

Суп с котом, Услада! Неловкость, разбитое сердце и новые поиски квартиры.

Но, ох, мамочки-и-и, ну, нельзя же так с бедной Синичкиной…

Еще и запах. Этот запах мужской туалетной воды, он будоражит что-то внутри. Щекочет все рецепторы. Горьковатый и чуточку властный (если аромат вообще может быть таковым!) он пробуждает давно забытое чувство возбуждения.

Я всегда была слегка повернута на вкусно пахнущих мужчинах. Надо отдать должное – Эдик хоть и гад, но всегда за собой ухаживал. А Рома… думаю, и говорить не надо. Он идеален и, похоже, во всем.

– …Лада, ты опять где-то витаешь, – прозвучал тихий насмешливый упрек.

– Опять задумалась. Так что ты говорил?

– Я говорю, то, что я сказал в машине про “покушение” – я не хотел тебя задеть или обидеть. Ляпнул прежде чем сообразил, как это прозвучало. Не вздумай принять это на свой счет, поняла?

– Ерунда, Ром, проехали, – попыталась безразлично отмахнуться я.

– Нет, Лада, не проехали, – поджал губы Рома.

Зачем я вообще смотрю на его губы? Может, потому, что они с каждым мгновением все ближе? А еще потому, что я стою, как памятник самой себе, и даже шелохнуться боюсь? Оцепенела. Вот только не от страха, а от предвкушения. Мне бы прекратить этот разговор, а я не могу.

– Я уверен, что ты знаешь и слышала это уже ни раз, но я скажу… ты красивая, Лада, – дезориентирует меня мужчина еще больше. – Невероятная просто! – доверительный шепот близко-близко.

Дыхание перехватывает, когда ладонь мужчины ложится мне на талию. Комкая свитер, пробирается на поясницу. Совсем слегка надавливая, заставляет сделать шаг в его объятия. Последний разделяющий нас с Ромой шаг.

– Поверь, я бы, как любой нормальный мужчина, очень хотел… – снова вздох и снова молчание. Будто он ищет, подбирает, нащупывает правильные слова, но снова их не находит. Прикрывает на мгновение глаза, да тут же вновь смотрит, только теперь на мои, чуть приоткрытые на выдохе, губы.

Я стою ни жива ни мертва от ощущения его ладони на пояснице и высокой фигуры в опасной, интимной близости. Все еще от греха подальше прячу руки за спиной, боясь хоть пальчиком коснуться мужчины, а вот он? Он не боится, а выругавшись, заявляет:

– К черту все…

И, решительно уничтожая оставшееся между нами расстояние, обнимает. Я даже охнуть не успеваю, как одной рукой сжимая в кольцо, а второй обхватив за затылок, моментально поддавшись вперед, Рома меня целует. Касается своими требовательными губами моих. Напористо, но нежно. Решительно, но при этом мягко, будто не срывает с моих губ поцелуй, не требует, а просит. Умопомрачительно сладко “просит” дозволения пойти дальше. Целует, пробуя мои губы на вкус, дразня, распаляя огонек в груди.