***

Кафе, и правда, было обалденным. Уютным, стильным и тихим. Ненавязчивая музыка, минимум людей, разрозненно сидящих маленькими компаниями за столиками, и разнообразное меню.

Дети были в восторге и от первого, и от второго, тем более от десерта, которое Маруся обозвала “воздушным облачком”, но особую радость у них вызвала игровая комната здесь же в здании, в паре метров за углом. И пока мы пили с Романом кофе, болтая на отвлеченные темы, синички скакали на детских горках, носились по лабиринту и ныряли в бассейн с шарами под чутким присмотром работника игровой.

Да так дети набегались, что, когда я одевала их перед выходом из кафе, клевали носом от усталости. А в машине, за всего двадцать минут дороги от заведения до дома умудрились дружненько уснуть, головками друг к другу привалившись и сладко посапывая.

– У них вышел насыщенный на эмоции день, – прошептала я, глядя на свое “двойное чудо”, – так жалко их будить, аж сердце сжимается.

Рома тоже повернулся вполоборота, сказав тихо:

– Мы не будем их будить. Перенесем домой так.

– Двоих? – охнула я. – Они тяжелые, таскать их вдвоем на руках.

– Ничего, не плюшевый, не развалюсь, – подмигнул мужчина, покидая салон.

Да уж, точно не плюшевый – подумала я про себя и, подхватив рюкзачки малышни, заранее достала ключи от квартиры, пока Рома осторожно отстегивал Льва с Марусей и подхватывал их на руки.

Оба моих птенчика сонно завозились. Лев тихонько забубнил, а Маруся даже глазки открыла, правда, тут же снова отключилась, удобно пристроив голову на плече у мужчины.

До квартиры детей Рома нес предельно аккуратно и совершенно, как мне показалось, не напрягаясь. А уложив их на кровать, спустился снова на парковку за пакетами и елкой, которую только-только привезла служба доставки.

Я осторожно раздела своих двойняшек, даже умудрившись переодеть их в пижамы, и оставила сладко спящих ангелочков, плотно прикрыв за собой дверь.

Когда все пакеты были сгружены в коридор, а елка на балкон, отправленная на морозец в ожидании своего часа, настал момент прощаться. Вот только было ощущение, что ни мне, ни мужчине делать этого не хотелось. Я все еще считала неправильным, что он вынужден покидать свою квартиру, находясь здесь будто в гостях…

– Может, чаю? – спросила я, неловко топчась на пороге, спрятала ладошки в задние карманы джинсов и улыбнулась так и не снявшему пальто хозяину квартиры.

– Боюсь, после ужина в кафе чай я не осилю. Да и время позднее, ты устала, тебе тоже пора отдыхать, Услада, – потянул лениво уголок губ в улыбке Рома. И так это выглядело соблазнительно, что я ненароком засмотрелась. Только сейчас понимая, как удивительно преображается суровая мужская красота от одной только мимолетной улыбки. Вокруг глаз начинают плясать лучики-морщинки, и мужчина моментально молодеет, теряя сразу добрых два десятка лет…

– … Лада?

– А? Оу? Ты что-то сказал? Я… – засуетилась, приглаживая ладошками волосы, чувствуя, как набегает на щеки “краска”, – задумалась немного.

Рома хитро стрельнул глазами, будто понял, “о чем”, а точнее, “о ком” я задумалась, и спросил, видимо не в первый раз:

– Говорю, когда планируете ставить елку?

– Понятия не имею, но, зная своих детей, скорее всего в ближайшее время. А что? Есть желание помочь? – спросила с затаенной надеждой.

– Если у вас есть желание провести в моей компании еще один вечер, – кивнул мужчина, – я был бы рад, – добавил значительно тише, – уже и не вспомню, когда последний раз я ее ставил на Новый год.

– Да ты что, серьезно?! Какой же праздник без его главного символа?!

Рома пожал плечам, перехватывая брякнувшие в руках ключи от машины.