Нет, я все еще не устаю поражаться этой девушке! Или меня настолько черствым сделало мое окружение, или я и вправду за всю свою жизнь не встречал настолько ненавязчивую и милую представительницу слабого пола. Ни грамма фальши, ни капли расчета, абсолютное отсутствие коварства. А ведь ей, с ее ангельски-кукольной внешностью стоит только захотеть…

Она ведь и в машину мою садиться не хотела. Собиралась тащить в мороз детей с тремя пересадками. Больше чем уверен, не выйди я и не утащи ее малышню в салон, так бы и сбежала с мелочью, юркнув в автобус, который я тоже прекрасно видел.

Ну… Услада, слов нет!

Я вообще не должен был сегодня находиться в этой части города. И их заметил чисто случайно. Увидел, как со звонким смехом по остановке бегают два сорванца. Настолько эта картинка выбивалась из общей серо-будничной унылости. На какое-то мгновение завис. Смотрел и улыбался. Пока не понял, на кого пялюсь. Лев и Маруся. Следом за ними глаза сами нашли мать-синичку, а решение “подхватить” птичек было спонтанным. Я даже подумать толком не успел о том, что меня в ресторане ждут через час, как руки уже руль крутанули. И сразу бизнес-встреча померкла и вообще, странности какие-то происходят второй день подряд. Чтоб их, этих эльфов…

Пока я, сжимая руку на руле, тихо бесился от странного бессилия, Лада с кем-то говорила по телефону. Не хотел ведь прислушиваться, а все равно до слуха долетали обрывки брошенных фраз девушки:

– Да? – пауза. – Правда? – вздох, и радостное, – это же просто замечательная новость! Спасибо вам огромное, Петр!

Петр?

Не удержался. Покосился на девушку. Она буквально просияла.

– Да-да, я вас поняла, – кивок и брошенный в мою сторону странный взгляд. – Угу. Хорошо. Утром? Конечно, я, как только синичек в сад отвезу, сразу вам наберу.

Что происходит?

Я уже не просто “поглядывал”, а откровенно пялился на девушку при всяком удобном и не очень случае. Благо, тесный, плотный поток машин перед нами в километровой пробке позволял.

– Переезд? – переспросила Лада, очевидно, у какого-то Петра, надеюсь, не моего водителя. Сам не знаю почему, но эта мысль свербила и раздражала.

– Если вас это не затруднит, я бы не отказалась от помощи, – смущенно потупила взгляд девушка, теребя в руках бедный помпон на шапке. Я с трудом давил в себе желание поймать ее тонкие пальчики и сжать.

Что-то новое, Бурменцев. Что-то очень новое…

– Тогда отлично! И еще раз благодарю за помощь, Петр. Вы нас с детьми очень выручили! – самозабвенно и от души “попрощалась” с собеседником Услада, с улыбкой пряча мобильный в карман своего пуховичка и поворачиваясь ко мне в пол-оборота, радостно заявляя:

– Я нашла нам с Левушкой и Марусей квартиру! Представляете, Роман?

Представляю ли я? Да вот ни черта!

– Что? – переспрашиваю, давя по тормозам, ибо засмотрелся и чуть не пролетел на красный. Дети на заднем сидении охнули от неожиданности, а я тихонько выругался себе под нос, заслужив от Льва:

– А мама говорит, что это плохое слово, дядя Р-рома.

– Очень плохое, – киваю я, – не слушайте меня, дети, – бросая взгляд в зеркало, – а еще лучше – держитесь, на дорогах скользко.

Мелочь дружно кивает, а Лада начинает тараторить:

– Ну, то есть не я нашла, а ваш водитель Петр помог. Вообще он мужчина замечательный, побольше бы таких! Я ему только вкратце поведала о наших с детьми “приключениях”, а он запомнил, представляете?

Представлю, но молчу. Живет трио у меня, а узнает об их “приключениях” раньше меня мой водитель. Шикарно, Ромыч!

Услада, видимо, восприняв мое молчание, как сигнал к продолжению, чуть ли не в ладоши хлопая от радости, говорит: