Матерый подергал носом, подумал и предложил вернуться с личным родовым артефактом или изготовить новый в случае утраты, или придти в другой день.

– Возможно у княжны просто “такое время”, – тактично обозвал он особое состояние, когда всем леди хочется одновременно кусаться и конфеток, и добавил: – Такое и во время беременности случается.

Вздернул индюшачий подбородок и выразительно посмотрел на меня сквозь две пары очков.

– Вы оскорбляете, милейший? – угрожающе пророкотал фон Дасси.

– Ни в коем случае, ваше сиятельство. Просто придите неделей позже. Личный артефакт для леди все же стоит сделать новый.

Итак. Сейчас главное не слишком бурно выражать свою радость, что может быть чревато ужесточением режима. По дому за мной таскается Сишир, а за пределами папа назначил обязательное сопровождение в лице Камиль и двух охранников. Сюда тоже с охраной ехали: мы – внутри конного экипажа, охранники снаружи на запятках. Еще грум.

Отец решил, что раз все равно выбрались, сразу ехать к артефактору. Я мысленно прикинула маршрут, где можно проехать экипажем и содрогнулась. Быстрее было пешком дойти. Но я сегодня скромна, хоть печали уже и в помине нет.

– С какого момента вы стали приносить столько проблем? – вопросил в пустоту князь.

Вопрос был явно риторическим, но я ответила:

– С того момента, как вы решили вдруг выдать меня замуж, не спросив моего мнения, папенька.

Дальше молчали.

Сегодня всем хочется моей крови… Артефактор, когда мы явились, тоже нацедил. Потом долго снимал образ с папиного перстня, мерял мне руку в разных местах и бесконечно бормотал под нос всякую заумь. Строго спросил, нет ли на мне носимых артефактов и не употребляла ли я в прошедшие сутки магсодержащих зелий.

На оба вопроса покрутила головой. Пирамидка – амулет (когда заряд магии заканчивается, больше не пригоден), а не артефакт (самодостаточная вещь). Надеюсь. А ведьмак, поставщик приворотов и противоядий, бил себя в грудь уверяя, что у него все натуральное. Поверим.

Домой было возвращаться бесконечно тоскливо. Там мать развернула кампанию по приему гостя. Слуги метались, как шшисы с подпаленными хвостами, княгиня дирижировала этим бедламом, сестрицы подпевали, внося еще больше сумятицы. Сишир ныкался у меня в комнате, и один из его братцев пробрался туда же. Весь ковер обшерстили и поглядывали на постель. Все утро мы с Камиль спотыкалась то о лапы, то о хвосты. Думаю, что к моему прибытию в комнате будут все четверо.

– Это вы барса ко мне приставили?

– Что? – не расслышал задумавшийся князь. – Кого?

– Сишир ваш за мной второй день приглядывает.

– Не просил, он, видимо, сам почуял, что нужно. Вот и хорошо, а то Камиль слишком уж к вам привязана. Глупо с прислугой фамильярничать. У вас для душевных разговоров сестры есть.

– Шутите?

– Вы на аудиенции про ношу под сердцем тоже шутили?

– Выразилась неудачно.

– Считайте, что я тоже.

По приезде меня взяли в оборот и три часа пытали, прикладывая ткани, кружева и ленты. Я смылась от матери и толпы модисток, натурально заперевшись в ванной и вопила оттуда, что мне дурно и чтоб меня оставили. Сишир уселся перед дверью и показательно на всех урчал. Не знаю, что подействовало, но вскоре стало тихо, и я выбралась.

Меня так утомили поездки и модный заговор, что я забралась на постель прямо в платье и уснула. И снился мне прекрасный сон про прекрасного принца, он страстно дышал мне в декольте, целовал шею и лизал щеку и ухо…

– О, Фииин… – простонала я, дернулась от звуков своего голоса, открыла глаза и чуть не заорала – надо мной нависала волосатая морда с полотном языка.