– Вот этот – двухэтажный, но первый этаж каменный. А там было больше этажей, не менее трех, и еще мезонин, но все деревянное. Сквозные коридоры от улицы до улицы, выходы во двор с каретными сараями в глубине заросшего травой двора с воротами на две улицы. Там проживали обычные жильцы, и в широком коридоре на дверях квартир висели почтовые ящики с наклеенными шапками выписываемых газет…

– А этот постоялый двор стоит, замыкая двор внутри с одними воротами, вернее аркой. Памятник старины, охраняется законом. Обойдешь – увидишь, как его освоил частный капитал.

– А правее дома Дриттенпрейса, сюда ближе – вон тот – стоит дом, где жил Сергей Эйзенштейн, а над ним жил его оператор Тисе…

– Слушай, тебе экскурсии водить надо! Я серьезно. Здесь есть экскурсионный трамвай…

– Да, его кольцо – вокруг бульвара. Там, между постоялым двором и бульваром есть трамвайные пути, и вон там снимали эпизод из фильма «Место встречи изменить нельзя», когда трамвай поворачивает с бульварного кольца налево…

– Будешь проходить там и посмотри вверх – на стене дома дореволюционной постройки увидишь знак Осовиахима…

– Тут почти у каждого дома есть биография. Но это скорее биография моего детства. Тут стоял двухэтажный домик, где жил один из моих одноклассников, вон в том доме жил другой, с которым мы сидели на одной парте в старших классах, дальше, уже ближе к метро, жил еще один мой одноклассник… Вон там, где вход под навесом…

– У него отца убили 9 мая 1945 года в Вене. Сбросили с грузовика стальную балку на открытую машину с нашими офицерами. А мама отдала его в Суворовское училище. Потом он кончил училище имени Верховного Совета, что у нас в Кузьминках, потом стал художником, а теперь, вроде, редактор одного детского журнала…

– А еще дальше, ближе к метро, стояло когда-то задние вот этого кинотеатра, теперь театра, тоже хороший зрительный зал был, только деревянный. Сгорел. Там теперь проходной двор, которым ты можешь пройти к себе, к Грибоедову. Да и напротив, через бульвар, много интересного. И почтамт, который был выгнан биржей, а это целый комплекс зданий, и китайский чайный магазин, и здание Вхутемаса, и здание страхового общества «Россия»…

– ВХУТЕМАС?!

– Угу. От чайного магазина в сторону Бульварного кольца. А по Бульварному кольцу дом с башенкой – здание общества «Россия», тоже со своими историями и участием в киносъемках. Ну, здания библиотеки, которая была в середине этой площади, уже нет, а хорошее здание было – так было приятно ходить туда в читальный зал. Ты что?

– Голова кругом идет… Слушай, пойдем к твоему дому?

– Ладно. Только выйдем на минуточку на Покровку. Пройдем вон там, мимо разрисованного дома… А этот магазин одежды на углу был, кажется, всегда…

Они прошли вдоль вывесок и дверей самых разных заведений, расположившихся в памятнике старины, и вышли на странный двойной перекресток – небольшой отрезок улицы находился между двумя линиями трамвайных путей.

– Давай перейдем, пока машины стоят! Вот тут, в этом старом здании находился еще один кинотеатр. Маленький зал на втором этаже. Мы с ребятами здесь тоже часто бывали. Потом здание признали аварийным, для зрителей опасным, и разместили на месте зрительного зала на втором этаже швейную мастерскую.

– Не может быть!

– А там, чуть подальше зоомагазин – он был одним из лучших в Москве. Тут, куда ни повернись, памятники моего детства. Парикмахерская. Табачный магазин, где я когда-то бабушке покупал папиросы «Герцеговина флор».

– Постой, это с чем-то связано…

– Это папиросы Сталина. Он крошил табак из этих папирос в трубку… А вон там, вон в том доме, старая аптека. В этой аптеке меня спрашивали, не сынок ли я, и называли имя моего дедушки – старые рецептары помнили моего деда, он был врачом. А рядом – церковь, в которой тогда было какое-то областное управление культуры, и в перерывах между заседаниями молодые деревенские девушки забегали в аптеку и на весь зал орали: «Девки! Гандоны есть!»…