– Именно, – кивнул Савельев. – «Я инженер, а не делец», – сказал он тогда Крылову. И вышел из бизнеса, продав свою долю за какие-то копейки.

Вернулся к обычной работе в проектной конторе. Крылов рискнул, вложился в перспективные проекты и выиграл. Сейчас его состояние исчисляется сотнями миллионов.

Братья переглянулись.

– Но при чем здесь долг? – не понимал Андрей. – Какие у отца могли быть дела с Крыловым после стольких лет?

Савельев вздохнул:

– Год назад Виктор Константинович серьезно заболел. Рак, причем в запущенной стадии. Врачи давали неутешительные прогнозы. В такие моменты люди часто переосмысливают свою жизнь.

– Крылов разыскал вашего отца и предложил ему последний совместный проект. Особенный дом – для его единственной дочери, которая живет в Европе.

– И отец согласился? – удивился Максим. – После всего?

– Да, – кивнул Савельев. – Знаете, ваш отец был удивительным человеком. Он согласился помочь старому другу. И создал потрясающий проект.

– А два миллиона? – спросил Андрей.

– Аванс за работу, – ответил Савельев. – Хотя… Мне кажется, Крылов просто хотел поделиться с вашим отцом. Компенсировать упущенные возможности. Но знал, что Сергей Иванович никогда не примет прямой подарок.

– Значит, это не долг? – уточнил Максим.

– Не совсем, – Савельев нахмурился. – Проект был почти завершен, когда ваш отец скончался. Крылов считает, что деньги были выплачены за полную работу, но получил он только эскизы и чертежи первого этапа. Недостаточно для строительства.

– Но это же несправедливо! – воскликнул Андрей. – Отец не виноват, что не успел закончить.

– Бизнес редко руководствуется справедливостью, – пожал плечами Савельев. – Кроме того… – он замялся. – Крылов винит себя. Врачи говорили, что сердечный приступ вашего отца мог быть спровоцирован стрессом и переутомлением. Этот проект отнимал у него все силы.

Максим постукивал пальцами по столу:

– Чертежи должны были остаться у отца. На даче, в его кабинете. Но мы нашли только фотографии макета и какие-то предварительные наброски.

– Если вы найдете полный проект, Крылов, скорее всего, аннулирует долг, – предположил Савельев. – Но… – он запнулся. – Но я не могу говорить за Виктора Константиновича. Он человек сложный. Особенно сейчас, когда болезнь обострилась.

– Спасибо за честность, – Максим протянул руку. – Вы очень помогли нам.

– Ваш отец был достойным человеком, – тихо сказал Савельев. – Мне довелось поработать с ним всего несколько месяцев, еще в начале карьеры. Но я многому у него научился.

– Получается, все эти годы папа мог быть богатым человеком, если бы остался в деле с Крыловым?

– Похоже на то, – кивнул Максим. – Мог бы жить в таком же коттедже, какие проектировал для других. А не в тесной хрущевке, где прожил почти всю жизнь.

– И все равно был счастлив, – тихо заметил Андрей. – Помнишь, как он любил свою работу?

Максим кивнул. Он вспомнил, как отец, возвращаясь с работы, раскладывал на кухонном столе чертежи. И объяснял сыновьям, что вот здесь будет детская площадка, а тут – сквер, где молодые мамы смогут гулять с колясками.

– А где могут быть чертежи этого последнего проекта? – вслух размышлял Андрей. – Мы ведь осмотрели весь кабинет на даче.

– Не весь, – внезапно понял Максим. – Помнишь тайник под половицей? Тот, куда он прятал наши новогодние подарки?

Следующим утром братья снова приехали на дачу.

– Странно возвращаться сюда, – тихо сказал Андрей, оглядываясь. – Как будто он просто вышел ненадолго и вот-вот вернется.

Максим понимающе кивнул. Присутствие отца ощущалось здесь так отчетливо – в каждой вещи, каждой мелочи, хранившей тепло его рук.