– Привет, – тихо прошептал я.

– Привет, – ответил один из них. – Давно здесь?

– Не знаю.

– У меня есть спички, – вмешался второй, порылся в куче картонных коробок, извлек оттуда скомканный лист упаковочной бумаги и поджег его.

Стало светлее, стали понятны размеры нашего узилища, я увидел, что сидим мы на горе старых смятых коробок из-под обуви.

Страх ушел, растворился в звуке голосов моих собеседников.

Мы много и долго разговаривали.

Я придумывал им их жизни, а они мне их рассказывали.

Я очень отчетливо понимал, что никаких мальчишек нет, что они плод моей фантазии, но я теперь был абсолютно уверен, что разговариваю не сам с собой, чтобы просто нарушать пугающую тишину и стать сумасшедшим, а веду беседу с двумя людьми.

Иногда я проваливался в сон. Надолго? Я не знаю.

В какой-то момент мне привиделось, не знаю, во сне или бреду, который порой накрывал меня, что я сижу в каморке у дворника Миши, он меня спрашивает, где я, я что-то отвечаю, объясняю. При этом я сижу к нему спиной, а мне на голову накинуто то-ли одеяло, то-ли какое-то покрывало.

Нашли меня через три дня.

Два месяца я провел в больнице, когда выписали, то поместили в другой детдом.

Нас с Сашкой разлучили.

Он нашел меня лет через десять, когда вернулся из армии, а я уже учился в институте. Наша дружба продолжается по сей день, хотя живет теперь Сашка далеко, где-то на Байкале.

Я ни с кем из новых знакомых в новом детдоме не сходился. Когда становилось одиноко, уходил в какое-нибудь пустое помещение или на улицу и придумывал себе собеседников. Многие из придуманных мной приятелей становились постоянными, мне нравились их образы, я оставлял их надолго, некоторые быстро исчезали и больше не приходили. Но я помнил про каждого из них, какую я им придумал судьбу. Мне было интересно с ними.

Когда я учился в восьмом классе, появилась мама.

Это случилось неожиданно. Я был в физкультурном зале, сидел в полумраке и разговаривал с двумя мальчишками, которых придумал еще там, в подвале заброшенного завода. Мы были увлечены спором о новом фильме, но вдруг за моей спиной раздался шорох, который услышал только я.

Обернулся.

Фигура стояла ко мне спиной и была бесформенной, как будто, накрытая одеялом или широкой накидкой, нельзя было определить очертания фигуры, волосы тоже были скрыты. Но я сразу понял, что это моя мама.

Я повернулся к приятелям и понял, что они фигуру не видят, ее вижу только я.

– Ты же знаешь, кто я? – спросила мама.

– Да.

Приятели вышли, подчинившись команде моего воображения, оставив нас наедине.

– Я долго не решалась прийти.

– Мама, я рад, что ты пришла. Я не сомневался, что ты придешь, – эта мысль мне тогда впервые пришла в голову, но я почему-то сразу поверил в то, что был в этом уверен всегда.

В первый раз она пробыла недолго. Я успел рассказать про Сашку и наш побег.

Мама ни разу не повернулась ко мне.

Потом она стала появляться регулярно, всегда в накидке, всегда спиной ко мне.

Однажды я попытался, резко встав, обойти ее, но она отвернулась, мне только показалось, что вместо лица мелькнуло какое-то белесое пятно, видимо, это были отсветы фонарей за окном.

– Никогда не делай так, это недопустимо, – попросила она.

Я не стал спорить и никогда больше не пытался увидеть ее лицо.

Через несколько месяцев ко мне пришел еще один человек в накидке, лица которого я не мог увидеть. Потом еще и еще.

Эти люди знакомились со мной, что-то спрашивали, что-то от меня про меня узнавали и исчезали, но некоторые приходили по несколько раз. Но они всегда приходили по одному, не было ни разу, чтобы время их визитов пересеклось, даже при маме они не являлись.