– Ну, так! – сестрицы усиленно спорили, – А нашей малой она доверяет секреты! Колись, давай, что за секрет?

– Не скажу, – в очередной раз отказала им Женя, – Я поклялась!

– Я тоже, – вздохнула Анюта. Хотя именно в этот момент нарушала одну из данных матери клятв «Не курить», доставая из пачки гламурные тонкие, с фильтром.

– Давай-ка отсюда, во двор! – указала Маринка на дверь, как коту, – И не дай бог пацаны увидят!

– Так они сами курят уже, – сдала с потрохами Анюта.

– Как? – задохнулась Маринка, убрав ото лба кучерявую прядь.

– Да Петька смолит за гаражом, – томно вздохнула Анюта, – И девчонок там тискает, видела!

– Чего ты видела? Глазастая больно! За собой лучше смотри! – возмутилась Маринка.

– Нормально, Марин! Ну чего ты так бесишься? Мужик ведь растёт, – закатила Анюта глаза.

– Мужик, – усмехнулась сестра. Ей так шло материнство. Только Женя представить себе не могла, что когда-то Марина была юной, ветреной, верящей в чудо. И чудо случилось с ней! Миша пришёл…

Миша, и правда, вернулся с работы. Споткнувшись уже на пороге об Анькины модные кэблы, он приглушённо ругнулся и сжал кулаки.

– Раскидала тут цацки свои! Когда ты съедешь уже?

Аня вздохнула, поправила локон:

– И тебе здравствуй, Мишенька! Вот когда похудеешь на десять кило, так сразу и съеду.

Этот вечный их спор не имел продолжения. Так как Миша, за лишний половник борща был готов выносить даже Аньку.

– А Женя на морюшко едет, – сказала сестрица.

– Меня б кто свозил! – огрызнулся Мишаня. И, скрепя половицами, сунулся в кухню, на запах котлет.

Тёть Груша оказалась значительно старше, чем думала Женя. Её дом на окраине был словно из сказки. Утопленный в зелени, с пышным розарием клумб и уютной беседкой.

– Здесь поблизости пляж, – сообщила она, – Там обычно рыбачат. Но мама твоя обожала там плавать.

– Вы хорошо знали её? – уточнила Женюша, помещая одежду на плечики, в шкаф.

– Знаю неплохо, – ответила Груня, не обращая внимания на прошедшее время, в котором звучал этот странный вопрос, – Мы долго общаемся с ней. Правда, по переписке. Так уж сложилось! Не хочет она сюда ехать. Хотя… Столько лет уж прошло, все забыли.

Женя застыла:

– Забыли о чём?

Тётя Груша, во всей полноте своих дум, обернулась, взглянула так, словно ища что-то в комнате:

– Ась? – отозвалась рассеянно.

– О чём забыли? – напомнила Женя, держа в руках свой бикини и понимая уже, что открытый купальник надеть, не решится. Хорошо, по велению сердца, не слушая Аню, она прихватила закрытый вариант.

– Забыла! – воскликнула Груня, всплеснула руками, – У меня же там творог поспел!

И вышла, оставив свою постоялицу в смутных догадках о том, что имела ввиду.

Окно, выходящее в сад, поддалось, и Женя открыла скрипучие створки. В комнату сразу пахнуло цветами и летом. Сделав вдох, она вызвала в мыслях красивый мамулин анфас. Она не хотела её вспоминать той, какой мама была в те, последние месяцы жизни.

«Спасибо, мамуль», – прошептала на улицу. Именно этого ей не хватало! Спокойствия, жизни вдали от сестёр. Пусть, хотя бы на время отвыкнуть от них, стать частицей большого, совсем незнакомого мира…

После принятия душа её ожидал полноценный обед. На столе тётя Груня накрыла такое количество блюд, что у Жени невольно в глазах потемнело:

– Ого! – усмехнулась она.

– Всё домашнее! Творог, сметанка, и сырники сделала свежие. Вот тут ещё и блины, – она налила в кружку чай, протянула его подоспевшей Женюше, – Садись, налягай! А то вон, какая худышка.

Женя взяла один блинчик, макнула его в бурый мёд.

– Как там мамуля? – спросила тёть Груня, садясь, – Я думала вместе приедете, внуков своих мне покажет. Мои вон, уехали с мамкой в Голландию, и только звонять.