Мещерский был взбешен: так откровенно предложить себя! – и прерваться на самом волнующем месте! Ему хотелось бросить гордячку на траву и придавить своим телом и, пожалуй… ударить посильнее, чтобы не смела сопротивляться. Только одно соображение остановило его затуманенную страстью голову: перед ним была не дворовая девка, а княжна, имеющая братца – известного дуэлянта и вспыльчивого, как порох. По мере приближения к дому он остыл, и хитрый ум кавалера отметил, что ещё не все потеряно. Настойчивыми ухаживаниями, сладкими речами в скором времени он снова воспламенит гордячку (как показал предыдущий момент, это возможно!) – и возьмет своё, полностью, до конца… и не один раз. Владимир снова сделался сладкоречив. Когда литая ограда двора выросла перед ним, распрощался самым галантным образом.

Лиза ответила ему ослепительной улыбкой, а когда коляска с ухажером тронулась с места, отъезжая, сказала подошедшему Дымову:

– Гаврила, если господин Мещерский соизволит вновь посетить нас без приглашения, спусти на него собак. – Ничего не осталось в ней от ликующей дурочки, взгляд был непримирим и суров.

Гаврила прошептал ей во след тихо и, пожалуй, благоговейно:

– Вылитая Анастасия Павловна, упокой Господи её душу.

К Лизиному дню рожденья приехал Дмитрий, как всегда, не один – с большой компанией. И вновь рядом с ним красовалась незабвенная Полина Александровна, изрядно раздобревшая, но по-прежнему ослепительно красивая. Лиза наблюдала за гостями из-за приоткрытого ставня, не торопилась показывать свое присутствие, позволяя Дымову встречать приезжих. Это осторожное подглядывание позволило сделать несколько удивительных открытий. Оказалось, Полина стала увереннее обращаться с братом, порой в её манере проскакивали даже хозяйские нотки. Лиза подивилась такой глупости, даже она со своим скудным женским опытом поняла, как неразумно дразнить опасного зверя, скрытого внутри атлетической фигуры брата. Теперь ей не нужны были поводыри, чтобы понять эту очевидную правду, как не нужны были и чужие глаза, чтобы осознать дьявольскую красоту Дмитрия. Даже издали она ощущала неповторимый аромат красоты, силы и уверенности, витавший вокруг брата. Эта аура дурманила головы всем приехавшим дамам – они сновали вокруг князя, щебетали, одаривали улыбками, стараясь коснуться хоть краешка этой пьянящей смеси. Митя неторопливо прошел сквозь этот радостный гомон и поднялся на крыльцо.

Лиза поняла, что настал момент её появления на сцене, вздохнула и решительно засеменила навстречу высокой фигуре брата. В полутемном коридоре, после яркого утреннего солнца Дмитрий, должно быть, почувствовал себя ослепшим. Он замер, привыкая, и невозможно было понять – то ли он не видит приближающуюся сестру, то ли снова, как в прежние времена, она для него – бесплотное маленькое привидение… Лиза готова была плакать от разочарования и устремилась к выходу еще проворнее, теперь уже имея целью не приветствие, а бегство. Проскочить мимо, спрятаться в укромном уголке и не вылезать из своего укрытия, пока весь этот сказочный балаган не испариться из Усад!

Внезапно она почувствовала, что ноги её перебирают по воздуху. «Я научилась летать?» – проскочила безумная мысль и, чтобы удостовериться или опровергнуть она попробовала раскинуть руки, как птица крылья и… почувствовала тесноту объятий. Митя прижимал её к своему сильному телу, а губы его шептали жарко у самого уха:

– Куда спешишь, девица? Новенькая? Не знаешь, как нужно встречать хозяина…

Что это? Новая насмешка? Митя удерживал её на весу одной рукой, а вторая сильно и одновременно нежно поглаживала ей спину.