Женщина попятилась и начала отступать… Он не препятствовал, лишь сказал:

– Смотри, они в моей руки. И ты – внутри!

Опустошенная, Мислава доплелась до кровати. Без чувств, без мыслей лежала, не шевелясь, нескончаемо долго, лишь краешком сознания отмечая, происходящие вокруг перемены. Гвалт и сумятица, воцарившиеся под сводами замка, дали понять, что герцог прибыл, а радостная перекличка собачьей своры оповещала, что охота прошла удачно.

Мислава не шевелилась.

Вскоре запахло копчёным на углях мясом и давленным с тмином чесноком. Эти аппетитные запахи означали, что к трапезе все готово.

Супруг не поднялся к ней и даже не прислал никого поинтересоваться, чем занята его молодая жена. Это значило: их глупая ссора всё еще продолжается. Впрочем, Мислава не беспокоилась об этом. Она знала – несколько дней отчужденного молчания пойдет на пользу их дальнейшим отношениям. Герцог с трудом привыкал к новому состоянию женатого человека, а небольшое противостояние позволит укротить его крутой нрав.

Все мысли Миславы были заняты ИМ… его словами, которые капали на её обнаженную душу отравляющим ядом – черный лотос вырос из сердца герцогини…

– Не будет этого… не будет никогда! – прошептала Мислава и тихо засмеялась.

Мышью скользнула к закованному медными пластинами сундуку, смех – негромкий и бархатистый продолжал литься из её горла. «Сегодня я – странствующий монах…» Чёрная ряса, капюшон полностью скрыли женщину в сумраке большого зала. Опояску из скрученной пеньковой веревки отбросила – слишком бела! Как тень Смерти заскользила по гулким полутемным галереям. Лишь постукивание качающихся на руке четок могло привлечь внимание, но вот и оно прекратилось. Цель была достигнута.

Затушив факел на стене – просто ткнув его в сырой угол стен, от чего часть галереи погрузилась во мрак, Мислава замерла в нише. Она долго ждала, занемели ноги… Вот, наконец-то!

Горбун тащил кубки. Мокрый дубовый поднос прогнулся под их тяжестью.

Сейчас! Бесшумно прогнувшись, извлекла, как странствующий комедиант из рукава монетку и с ловкостью так, чтобы был отчетливо слышен серебристый звон, пустила её вперед – по каменной кладке пола. Едва не рассмеялась – горбун, поставив поднос на пол, побежал шарить в темных углах. Бесплотной тенью склонилась Мислава над чашами, отыскала взглядом то, что нужно. Этот кубок с золотым орлом посередине! – герцог вручил ЕМУ за верность на поле брани…

Тонкие пальцы лихорадочно перебирали четки: раз, два, три, четыре… Вот оно! Сухой щелчок – и серый порошок растаял в кубке, уже невидимый…

Мислава шла в своем погибшем королевстве, слезы текли по щекам. Она оплакивала своих друзей – порой касалась пальцами, а губы шептали молитву…

Всё… Усевшись на прибрежный валун, отвернулась от луга. Там было пусто. Луг умер. Смотрела на отражавшиеся в озере звезды…

И вдруг волна восторга захлестнула её: вот сейчас, сию минуту! – зелёная пена выступит на ЕГО губах. Вот сейчас, сию минуту! – он упадет, скорчившись. Сейчас! – его ноги сыграют последнюю чечетку на полу…

Мислава заперхала булькающим смехом… А потом? Она вскочила и черной птицей нагнулась над глухим озерным омутом. Протащит ЕГО через весь луг и бросит – сюда!!! И каждый день будет ходить и смотреть, как ОН будет плавать там – внизу. Да! Здесь всё прекрасно будет видно…

Мислава ещё ниже нагнулась над темной тяжелой бездной. Ей казалось, что уже видит размытое водою лицо… С восторгом выдохнув, распрямилась, повернулась.

ОН стоял рядом, почти вплотную. Луна, светившая в спину, придавала его чертам ожесточенность.

– Я не пью боше… – сказал, захватывая её смятенный взгляд своим упорным взором.