– Не держи меня в неведении.

– Я очень зол на тебя, – с трудом признался Билл и отвел взгляд. Эти пять слов острыми лезвиями вонзились в сердце. В них не прозвучало разочарование, только обида, но даже с ней я не готова была справиться. – Больше не поступай так с нами.

– Вам нельзя было терять время.

– Иногда ты бываешь чересчур упертой.

– Просто ты рано сдаешься.

Билл закатил глаза и сделал вид, будто ущипнул меня.

– Притворись, что тебе больно.

– Ауч. Из-за тебя у меня будет синяк.

Я включила выпуск, и мы погрузились в тишину, нарушаемую лишь шорохом фольги. Кусочек белого шоколада таял на языке, из-за чего вкусовые рецепторы взрывались от удовольствия. Чем больше я ела, тем меньше чувствовала боль, которая охватывала каждый дюйм кожи. Мне было уютно, спокойно и тепло. Тихое хихиканье Билла убаюкивало. И я практически провалилась в сон, как в дверях появилась заплаканная Пэйдж.

– Анна вколола лошадиную дозу снотворного, – проворчала она.

– Потому что ты впала в истерику, – заметил Билл. Я перевела на него озадаченный взгляд. – Она клялась, что убьет Джекса, если ты умрешь.

– Предатель!

Я не успела осознать, как она запрыгнула на кровать и удобно устроилась рядом со мной.

– Вас не хотят выписывать, – тихо сообщила Пэйдж.

– Будешь спать со мной?

– Кто-то должен согреть тебя.

Билл оставил нас наедине, а сам ушел проверить Тару. Я остановила выпуск и заставила Пэйдж посмотреть на меня. По ее щекам стекали слезы, нижняя губа дрожала, а нос покраснел. Я видела ее веснушки, которые не были спрятаны под слоем тонального крема. Пэйдж почему-то не любила их, а я в тайне завидовала.

– Они могли забрать тебя, – всхлипнула она.

– Заткнись.

– Я бы не простила себя, если бы они что-то сделали с тобой.

– Пэйдж, хватит! – Мой голос сорвался, и из глаз снова хлынули слезы, уничтожая остатки самообладания, что еще теплились во мне. – Я здесь. С тобой. Живая и почти здоровая.

– Мы убьем их? Скажи, что мы убьем их. Всех. Их.

– Как только Анна введет мне сыворотку.

– Ненавижу тебя. Ты не имеешь права умирать, пока я тебя не простила.

– Ты никогда не сможешь простить меня.

– Я очень злопамятная, если ты вдруг забыла.

– Ты не даешь мне возможности об этом забыть.

– Все, замолчи. Я хочу спать.

Я уснула в ее объятиях, пока Минхо не пришел и не забрал ее, потому что Пэйдж откровенно развалилась на мне, совершенно забыв о ране. Не успел Энзо зайти, как в палату ворвался Джекс. Он судорожно осмотрел меня, проверил пульс и только потом сел, тяжело вздохнув.

– Это моя вина. Я не прикрыл ее. Я был уверен, что…

– Не смей заканчивать это предложение.

– Я боялся, что она больше не захочет меня видеть. Я подвел ее.

– Джекс, – хриплое рычание вырвалось из моего горла, – помоги мне встать.

Он на секунду замялся, а после торопливо кивнул и протянул руки. Боль прошила все тело. Я до крови закусила губу, цепко сжимая изголовье кровати. Ноги тряслись от долгого лежания, густая усталость патокой растеклась под кожей, вызывая головокружение. Я покачнулась, но устояла. Схватила подбородок Джекса и заставила посмотреть в мои глаза:

– Никто не знал, что их пули нейтрализуют действие сыворотки. Прекрати заниматься этим дерьмом.

Его лицо все еще выражало глубокую печаль, которую я не могла вынести. Боль Джекса я всегда воспринимала как свою личную. И как только он провалился глубже в омут отчаяния, я тонула вместе с ним, мечтая разорвать весь мир на части, если ему будет легче от этого дышать. Где Ройс проявлял мягкость, Джекс осыпал жестокостью. Он сторонился меня, словно я была смертельно больная, и эта болезнь могла передаться от одного прикосновения.