Опускаю взгляд. На последний аргумент у меня нет ответа.

Нет, не так. У меня есть ответ и он очень весомый. Но я не могу! Просто не могу сказать! Ярослав и так считает меня лгуньей, воровкой, а это… Это просто выше моих сил. Пусть этот секрет и мой позор останутся со мной.

- Думай, что хочешь. Мне уже плевать, - дергаю руку.

- Значит, это я избегаю серьезных разговоров? – он не выпускает моей руки. Черный зрачок вспыхивает, поглощает радужку.

Раскрываю рот, хочу ответить что-то резкое, грубое. Но не могу. Застываю под этим стремительно темнеющим взглядом. В опасной темноте разливается ярость, та самая, которая пугает до дрожи.

- Значит, это я бегу от объяснений? Тогда давай сейчас и поставим точку в одном из споров, - он наклоняется ниже. Горячее злое дыхание опаляет мой висок.

От него волнами исходит напряжение. Воздух вокруг сгущается, становится вязким, тягучим, отказывается проникать в легкие.

Неуверенно киваю.

- Садись в машину, Полина, - произносит он низко, гортанно. Словно едва сдерживается.

Опять киваю.

Так и сажусь в его машину словно на автомате, под впечатлением абсолютно черных глаз.

Таким я видела у Ярослава только один единственный раз в своей… нашей совместной жизни. В день, когда он решил, что я изменила ему с младшим братом. Никакие аргументы, никакие слова не способны изменить его решение. Спорить бесполезно.

До онемения в пальчиках впиваюсь в ремень безопасности.

В полной тишине Ярослав выводит машину со стоянки. Напоследок бросаю взгляд на свою «ласточку» и с тоской думаю о том, во сколько мне влетит ремонт колеса или вообще покупка нового.

- Я распоряжусь, чтобы ей занялись, - бросает Ярослав, словно прочитав мои мысли.

- Я справлюсь, - пытаюсь отстоять свое мнение и свое личное пространство.

- Не спорь, - снова холодная сталь в голосе.

Открываю рот и закрываю. «Для чего это тебе, Ярослав?» - так и остается невысказанным.

Ради кого ты стараешься?

Ради дочери? Так ты не веришь, что она твоя. Ради жены, которую ты ненавидишь и презираешь?

Но продолжаю предусмотрительно молчать.

- Нам нужно в центр, - неожиданно до меня доходит, что Ярослав не знает, где Сонин садик и как к нему проехать. – На следующем повороте…

Договорить не успеваю. Муж включает поворотник и поворачивает сразу. Тихая безлюдная улочка среди частного сектора несколько раз петляет. За последним поворотом оказываются ворота садика.

Я удивленно хлопаю глазами. Почти полгода, как я вожу дочь в этот сад, но никогда не знала, что можно срезать по соседней улице да еще подъехать к самим воротам. Всегда останавливалась за десять – пятнадцать метров у бетонных блоков.

- Откуда? – срывается с моих губ.

- Как ты сказала, я все про тебя знаю и про твою…

Он перехватывает мой напряженный взгляд.

- Соню. Идем, - отстегивается, заглушает машину.

- Я сама, - дергаюсь, но дрожащие пальцы никак не хотят попадать по клавише отстегивания ремня.

Ярослав успевает выйти, обойти машину и распахнуть мою дверцу.

- Тебе необязательно идти, - намекаю, что ему нужно остаться.

- Я пойду.

- Я не хочу, чтобы ты шел, - говорю прямо.

- О, - его чувственные губы изгибаются в кривой усмешке, а черный бездонный взгляд еще не вернул себе прозрачного спокойствия. – Тогда я просто обязан пойти.

Едва я выхожу из машины, как Ярослав разворачивается и шагает к входной двери. Звонит.

Спустя несколько секунд на пороге появляется ухоженная нарядно одетая женщина – заведующая.

Она удивленно вскидывает брови.

- Да?

- Мы за Егоровой Софией, - голос Ярослава напрягается, стоит ему произнести мою «новую» фамилию.

- А вы, простите, кто? – она приспускает ниже на нос модные очки в металлической оправе.