Часам к пяти вечера мы встретились с Петей и по моей просьбе вернулись к ручью, где и устроили себе место для ночлега. Молча мы нарубили еловых веток – будущую подстилку у будущего костра. Я ощипал дроздов, нашпиговал их салом, натер их листьями черемши. Петя умудрился найти несколько сыроежек, и мы их аккуратно заложили внутрь дроздов, сдобрив кольцами лука и насадив на прутья, подвесили над углями костра. Чесночный аромат черемши нагнал смаку. Петя лишь усмехнулся:

– А, што тут есці – з гэтых вераб’ёў?

– Эх, Петя, нет посуды. Сейчас мы бы такого супа-шурпы приготовили.

– Ха, хто гэта ў лесе суп ясі?

– Ладно, зато чай у нас будет шикарный, с медом.

Я подвесил котелок с родниковой водой. Растерев в воду немного ягод клюквы и брусники, набросал веточек малинника и черничника и стал ожидать, когда закипит. Лишь только забурлила вода в котелке, я снял его с огня, поставил у костра по ветру – чтобы напитался по ветру дымком. Дрозды мои шипели, румянились, разнося вокруг дразнящий запах жаркого. Я достал свою фляжку и положил на газету рядом с хлебом, яйцами, сыром и кольцами «Докторской» колбасы.

– А, гарадскія – усё ў вас з магазіна!

– А дрозды?

– А птушкі з балота!

– И сало у меня домашнее. И лук. Так что не переживай, не отравимся.

– А я і не баюся. Давай, егер, налівай!

– Подожди, Петя. Уже вот-вот приготовятся птицы. Ты ел когда-нибудь дроздов?

– Ніколі ні еў і не думаў нават.

– Ну вот. А я ел и дроздов, и ворон, и сорок, и грачей.

У Пети полезли глаза на лоб:

– А навошта?

– А так просто. Пробовал. Мы ходили экспедициями в лесоустроительном отряде.

– А што гэта?

– Лес изучать, считать.

– І дзе?

– Я был на Урале и в Карелии. Так вот, я был единственным охотником в нашей экспедиции. И у меня, естественно, было ружье. Я, кроме своей работы проводить учет фауны, еще должен был добывать мясо к столу. А где его возьмешь? Собак нет. Лето. Листва, тайга. Попробуй, найди зверя в горах. Вот и стрелял все, что попадется.

– А чаму не біў лася?

– Я мог бы, конечно, бить, но жалко было.

– Дык есці ж трэба было!

– А соли с собой не так уж и много. Мясо протухает. Порой стрельну кедровок или соек с сороками, пока мои трудяги придут, я птиц ощиплю, перья сожгу, а тушки зажарю в сковороде кусочками – и в кашу. Пацанам говорю – голуби дикие. И ели, за уши не оттащишь.

– Дык ты падманваў?

– Ну а что делать? Жизнь такая! – я рассмеялся, а за мной и Петя.

Так мы не спеша достали с наших «шампуров» дроздов, хлебнули водки и не спеша перекусили. Чай настоялся, и да, какое это чудо, какое лакомство, какой бальзам на душу – чай, приготовленный из веток малины и ягод, на костре и вприкуску с диким медом.

– Ну вось, нам пара!

– Куда?

– Ты ж хацеў ласёў убачыць! Ці што?

– Ничего. Хочу и сейчас. А мы далеко пойдем?

– Не, на той канец вострава, адкуль і прыйшлі. Там цікава будзе.

Уже стемнело, и я шел, еле передвигая ноги, ориентируясь на спину Пети, бесшумно плывущую впереди меня. Так мы прошли по кромке острова к большому вытянутому в болото мысу леса, поросшему мелкими кустарниками ольх или березняка: в темноте не разглядеть. Затаившись за большим вывороченным корнем упавшей на опушке ели, мы стали в ожидании слушать притихший лес. А жизнь в этом лесу на болоте ни в чем и не проявлялась. И от этого мне, привыкшему к шелесту крыльев уток, к шуршанию веток, к потрескиваниям, к различным проявлениям своего обитания живых зверей в обычном лесу, становилось жутковато. Хотя… Где-то в болоте громко треснула ветка, и тут же раздался выдох-стон лося: «Гмууух». И сразу же ему отозвался другой лось – тоже в болоте, но ближе к нашему мысу. Стало жарко. В темноте блестели глаза Пети. И вдруг он, приложив руки к губам, застонал-замычал, ловко и точно подражая лосиному стону.