И характер у Греты под стать внешности и занимаемой должности: ага, характер нордический, стойкий… Вспоминаются «Семнадцать мгновений весны». Она, даже когда спокойная, наводит ужас на простого смертного, а если ее вывести из равновесия, то БТР вполне может разровнять с землей и наглухо забетонировать нарушителя спокойствия.

Нет, она не орала, практически никогда не орала, ни к чему это. Просто голос у нее такой – звучный. И привычка доносить информацию в строгой, жестко оформленной подаче играла большую роль в ее манере передачи информации. Хотя подобный стиль общения очень несвойственен шведским начальникам. Сразу-то я этого не поняла. Куда мне это было осознать с моим опытом работы под руководством русских начальников. Но со временем я поняла, что Грета – это некое исключение из правил поведения среднестатистического шведского начальника. Она одна такая в своем роде.

Так вот. А теперь она чеканила… В смысле проламывала потолок в коридоре первого этажа.

И все понимали, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

Дальше началась череда совершенно непонятных и необъяснимых увольнений и перестановок среди сотрудников. Первой под горячую руку попала Лена Абрамссон – начальница закупочного отдела. Сначала на нее пытались повесить дело ордера на мазут, мол, неверно был оформлен заказ. Когда выяснилось, что все было оформлено верно, и проблема была в согласовании, пытались пристать ко мне. На что получили кучу документов, подтверждающих, что я сделала все, что могла в этом случае, и от меня тоже отстали. Надолго ли?

Потом на Лену стали валить другие несвоевременные доставки сырья на завод. Мол, оформлено неправильно, не вовремя, все опаздывает, производство горит. Во всем виноват стрелочник. Лена обратилась в профсоюз. Ну куда же без него! Там встали на ее защиту. А начальство скромно намекнуло, мол, незаменимых нет.

Но вы плохо знаете Лену Абрамссон. Она не уволилась, а продолжила выполнять свои служебные обязанности. Однако положение не улучшилось. Сырье запаздывало, происходили сбои в производстве. При нехитром анализе происходящего можно было легко прийти к выводу, что на «Нурдметте» вообще никто не виноват в сложившейся ситуации, а все проблемы в цепочке согласования и финансирования из концерна. Но для этого надо было бы пошевелить мозгами, потом встать в позу и указать на недочеты вышестоящему руководству, а это делать нельзя… Низя! Никак.

Поэтому Лену уволили с криками и помпой. Мол, иди! Иди! Ты все равно не справляешься, мы здесь и без тебя обойдемся.

Однако обходиться становилось все труднее и труднее. Ордера и заказы на самое необходимое запаздывали, соответственно, запаздывали и поставки. Иногда не критично, а иногда, как с мазутом, – аврально. Почти все платежи – особенно важные: за сырье, электричество, защитную одежду – шли предоплатой. Я уже составляла не один файл, а два. Один со счетами к оплате «по факту», другой со счетами «по предоплате». Цепочка согласования удлинялась, потому что всем в Красноярске надо было понимать, а почему это мы платим по предоплате. У них же в регламенте концерна написано, что платим только по факту. На что уже даже наша начальница ответила, что, мол, можете не утверждать платежи на предоплату, но ситуация будет, как с мазутом.

И надо же… Оттуда запросили мои служебные обязанности с тем, чтобы разнести меня в пух и прах, мол, это я не справляюсь с вверенной мне работой. Габриэлла, видимо, понимая всю сложность положения, напряглась и отправила разъяснительное письмо, в котором изложила свою мысль, что для того, чтобы все шло по плану, согласовывать надо точно в срок. Надо же! Это мысль. Но меня оставили в покое.