– Разговоры с самим собой – верный признак, что пора обратиться к психотерапевту, – от неожиданности я чуть не свалилась с края ванны, на котором уютно пристроилась. Дверь, как и раньше, была заперта изнутри, но посередине ванной стоял Юсет и, сложив руки на груди, нахально улыбался. Недолго думая, я нащупала только что початый увесистый кусок мыла и метнула его в лоб нахалу, но мыло зависло в паре сантиметров от его лба, повисело так пару секунд, упало на пол и разбилось.

– Я пришел пригласить тебя к завтраку и обсуждению. Потому что все мы оказались в одной большой з… э-э-э… ну в общем очень плохом месте, – Юсет сделал приглашающий жест, щеколда щелкнула, и дверь распахнулась. Юсет отступил, пропуская меня, но поскользнувшись на осколках мыла, плюхнулся на задницу.

– Йес, – наконец-то он действительно оказался там, что и имел ввиду – хоть какое-то подобие удовлетворения за последние несколько часов. Я перешагнула через этого нахала и направилась в свою комнату.

На улице уже светало. Хотелось спать, но я знала, что уснуть не смогу, да и вряд ли мне дадут. Моя квартира превратилась в проходной двор или, может совсем наоборот, в санаторий закрытого типа для буйно помешанных, или и то и другое вместе. Я сдвинула дверь гардеробной и раздвинула одежду. Там между блузками и брюками висели ножны с мечом, настоящим старинным боевым мечом – цзянь (кит. прямой меч, яп. цуруги), а не теми которые сейчас делают из мягкой стали, подходящих разве что для того, чтобы повесить их на стенку – для красоты и сбора пыли. У этого меча был только один недостаток – отсутствие гарды (гарда – часть эфеса клинкового холодного оружия, служащая для защиты кисти руки от удара). Вероятно, когда-то давно, еще до того как меч попал ко мне, гарду зачем-то сняли и она потерялась, а подходящую по размеру новую я так и не подобрала, а заказать поленилась. Потому как, надо сказать, мечом я владела неважнецки. Так периодически ходила на занятия, когда позволяло время и была охота. Да и вообще зачем владение боевым оружием в современное время? Разве только ради спортивного интереса. Но то, что с нами произошло, пожалуй, можно отнести только к разряду фентази, и я решительно взялась за меч и, развернувшись, нос к носу столкнулась с Юсетом.

– Вау, какой ножичек! – восхищенно уставился он на цзянь. Я взялась за рукоять меча и немного выдвинув его из ножен, приставила лезвие к носу этого недоделанного нахала.

– Если ты, еще раз, войдешь ко мне без стука, и не спросив разрешения, я отрежу твой любопытный нос. Ты все понял? – процедила я.

– Конечно, я все понял, – попятился от меня Юсет, – понятней и быть не может. Только твой ножичек, разве что, только для отрезания носов и сгодится. С кем ты собралась воевать с помощью этого допотопного оружия? С Тахриз? Так у нее охраны – батальон спецназа с автоматами и в бронежилетах для обычных людей; и сила для тех, кого пули не берут. Бутерброд хочешь? Я сделал бутерброды, – без всяких переходов сообщил Юсет. Не зная, на какую информацию реагировать, я промямлила:

– Очень мило!

– Значит хочешь! – удовлетворенно подвел итог Юсет и направился в кухню, я поплелась за ним, а он продолжал:

– У тебя ноутбук есть? Есть у Тахриз одна такая тетрадочка интересная. Вот бы нам до нее добраться, – вещал со скорость сто слов в минуту Юсет. Где-то в мозгах у меня переклинило, и я уже ничего не понимала, что он говорит, и лишь пыталась понять какая связь между ноутбуком и тетрадью, и если самая прямая как в английском языке, то почему тетрадь Тахриз должна быть у меня. Размышляя так, я таскала колбасу с бутербродов и, запивая ее чаем, наблюдала, как задремавший Лант клюет носом, и без особого азарта ждала, когда же он тюкнется носом в чашку с остывшим чаем. Дэн, сложив на груди руки и откинувшись спиной на холодильник, пытался взглядом проделать дырку в Юсете, что последнего нимало не смущало, и он продолжал что-то рассказывать. Вдруг он остановился и вопросительно обвел нас взглядом: