Я провёл ложкой по его веку, ощущая, как холодный металл касается его кожи. Его вопли, наполненные не только болью, но и ужасом. Но даже эта симфония меркла перед той бурей эмоций, которую вызывала во мне Дана.

Мысли о ней были как наркотик, как глоток обжигающего виски посреди ледяной пустыни. Её образ, навсегда запечатлённый в моей памяти, преследовал меня, манил, сводил с ума. Нежная кожа, чувственные губы, которые могли шептать как слова любви, так и смертный приговор. Её глаза, таили в себе тайну, которую я жаждал разгадать. Я знал, что она не просто игрушка, не очередная безделушка в моей коллекции. Дана была ключом к той части меня, способной чувствовать, любить… и я не позволю никому осквернить её чистоту. Снова.

Когда всё было кончено, я отошёл от тела Кая и, не испытывая ни малейшего укола совести, взглянул на баночку, где теперь лежали его глаза.

– Уберите его. – бросил я своим людям. – И убедитесь, чтобы все получили предупреждение. С этого дня Дана Вега – моя Неприкасаемая.

Двое моих солдат, похожие на безликие тени, подхватили его под руки и потащили к выходу.

Оказавшись на улице, я закурил сигарету, жадно вдыхая едкий дым. В голове царил хаос.

– Лукас. – раздался тихий голос за спиной.

Я обернулся и заметил Марко, мой консильери и младший брат, который наблюдал за мной с беспокойством. Он был единственным, кто видел во мне не хладнокровного монстра, а мужчину. Вернее, жалкое подобие человека, которым я когда–то был.

– Что?

– Ты перешёл черту. – тихо произнёс он. – Ты сходишь с ума из–за этой женщины.

– Я, итак, ненормальный. – ответил я с хищной ухмылкой. – И не смей говорить о ней. Ты ничего не понимаешь.

– Может быть. – спокойно ответил брат. – Но я знаю одно – ты играешь с огнём. И боюсь, что сгоришь дотла.

Его слова повисли в воздухе, тяжёлым грузом ложась на душу. Я отвернулся, не желая признавать его правоту. Да, Дана стала моим проклятием, спасением, и одержимостью, но я не мог, не хотел отпускать её.

– Моя личная жизнь тебе не касается, Марко. – холодно отрезал я. – Лучше прикажи подготовить машину. Мне нужно отвезти Дану домой.

Брат хотел возразить, но, встретившись со мной взглядом, лишь кивнул, молча растворившись в полумраке дома.

Я начала медленно просыпаться и сразу поняла, что нахожусь не дома. Прежде чем открыть глаза, я прислушалась к своим ощущениям.

Постель, на которой я лежала, была жёстче, чем моя, пропахшая лавандой и ванилью. Аромат здесь был другим – более терпким, пряным, пропитанным мускусом и чем–то неуловимо знакомым.

В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом ткани. Хотя я всегда сплю с приоткрытым окном, откуда доносились звуки улицы – шёпот машин, шелест листвы, гул города.

И каким–то шестым чувством, я ощущала, что в комнате кто–то есть. К моему удивлению, тело не било тревогу, а наоборот, мышцы оставались расслабленными, будто я была в полной безопасности.

Это происходило со мной уже не в первый раз. Последний год я то и дело просыпалась среди ночи под тяжестью чьего–то взгляда, но каждый раз, когда открывала глаза, не находила никого. Поначалу я списывала это на стресс и разыгравшееся воображение, но постепенно начала ловить на себе этот взгляд и на улице, как будто кто-то следил за мной. Я даже заподозрила, что брат приставил ко мне охрану, но он клялся, что это не так.

За весь год ничего плохого не произошло, поэтому, в конце концов, я успокоилась и перестала зацикливаться на слежке. Но сейчас, в этой комнате, я всем своим существом ощущала – это не игра разума. И что пугало ещё больше – реакция моего тела. Оно как будто знало человека, который наблюдал за мной, и по какой–то причине считало, что с ним я в безопасности.