Если маму как женщину можно хотя бы попытаться убедить в том, что «шла, упала, очнулась — люблю не могу», то папа точно не поверит, он же меня как облупленную знает. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Пока задача одна — пережить этот вечер.

Я останавливаю выбор на светло-серебристом платье с пайетками, длиной чуть выше колен. Елизавета Карловна наверняка оценит.

Волосы уже длинными волнами покрывают плечи, а глаза накрашены в стиле смоки айз. Остается последний штрих — вызывающе-красная губная помада. Ну а что, на войне все средства хороши, так?

Через пять минут звонит телефон — приехал Марк Антонович.

Я в последний раз смотрю на себя в зеркало, хватаю клатч и выхожу из квартиры.

Внизу меня ждет шикарный «мерс» босса. Водитель открывает мне дверь, я сажусь и оказываюсь нос к носу с Вильманом.

Он выглядит шикарно: темный костюм, уложенные волосы и легкая небритость. А еще от него одуряюще вкусно пахнет — чем-то свежим, с цитрусовыми и кедровыми нотками.

— Д-добрый вечер, Марк Антонович.

Он морщится.

— Элина, давай договоримся: вне работы ты обращаешься ко мне на «ты» и по имени.

— Хорошо, Марк Ан... Марк, — киваю я.

Босс кивает водителю, и машина трогается.

Мне жутко неуютно под цепким взглядом Марка, и я молчу, изучая кожаную обивку сиденья, хотя голову таранят самые разные вопросы.

— Ты хорошо выглядишь, — едва слышно произносит Вильман.

Я округляю глаза: вот уж не ожидала получить от него комплимент. К тому же у меня сегодня совсем другая цель — выглядеть не «хорошо», а чересчур вызывающе.

«Неужели недостаточно постаралась?» — хмурюсь я.

Марк тем временем достает из кармана темно-синий футляр и протягивает его мне.

— Открывай.

Я беру коробочку, и в тот момент, когда наши пальцы соприкасаются, чувствую, как приподнимаются волоски на руке. Тут же отвожу взгляд и одергиваю руку — не хватало еще, чтобы он увидел, как моя кожа покрылась мурашками.

Выжидаю с полминуты, только потом открывая футляр, и изумленно тяну:

— О-о-о...

Такие огромные камни я видела разве что в интернете или фильмах. Отчего-то сразу понимаю: передо мной самый настоящий бриллиант овальной формы, причем в окружении бриллиантов поменьше. Он настолько большой, что мне его и надевать на палец страшно — вдруг украдут? Тогда я с Вильманом ни в жизнь не расплачусь.

— Нравится? — выжидающе смотрит на меня Марк.

Я молча киваю.

— Надевай, — велит он.

Пока я достаю украшение и примеряю на палец, босс рассказывает ту версию наших отношений, которую нужно будет выдать Елизавете Карловне.

Я послушно киваю, стараясь запомнить все, что он говорит.

— Главное, не проколись и ничего не забудь, иначе... — напутствует меня жених, когда машина тормозит у огромного особняка госпожи Вильман.

Ну спасибо, Марк, прям успокоил. Вывалил тонну информации, как будто у меня не голова, а компьютер.

Я вдыхаю полной грудью, медленно выдыхаю и выхожу из машины, когда мне открывают дверь.

«Давай, Элина, ты сможешь», — подбадриваю себя.

Беру Марка за любезно протянутую руку и на ватных ногах иду рядом с ним, натянуто улыбаясь.

Дверь в дом ужаса открывается, и я изумленно восклицаю:

— Вы?!

Мир чрезвычайно тесен, потому что я во все глаза смотрю на... Эдуарда Германовича, того самого пожилого мужчину, которому помогла.

— Вы знакомы с управляющим моей матери? — приподнимает бровь Марк.

— Э-э-э... да, встречались, — коротко отчитываюсь я.

Так вот кто он. Даже удивительно, как такой приятный и интеллигентный мужчина может работать у такой... м-м... экстравагантной женщины.

Марк выжидающе на меня смотрит, видимо, ждет деталей. А у меня почему-то нет ни малейшего желания описывать обстоятельства нашей встречи, да и всадницей Апокалипсиса быть неохота. Мало ли, Марк расскажет матери, что ее работнику стало плохо, та сочтет, что он слишком стар для выполнения своих обязанностей, и уволит.