После службы мы отправились домой, где сеньора Гарсиа и Хорхе приготовили праздничный ужин. Эллина распевала гимны, прыгая по гостиной с бокалом искристого вина в руке, и при этом как-то умудряясь не переколотить все тарелки и стаканы, которые она ставила на стол. Она поставила только четыре прибора, из чего я сделал вывод, что братья Хорхе не приедут на семейный праздник. Но сеньора Гарсия была удивительно спокойна по этому поводу. Она философски заявила, что для нее важнее всего счастье ее мальчиков, и если им для этого не нужно возвращаться домой, что ж, так тому и быть. В конце концов, у всех уже давно есть телефоны.

Телефоны! Я хлопнул себя по лбу, одновременно холодея. Я совсем забыл позвонить родителям! Я вывел свою «трубку» из авиарежима и с надеждой повернулся к Хорхе.

– Э… слушай, а есть шанс, что тут где-то поблизости есть место с бесплатным вай-фаем?

– Ты думаешь, я что, в землянке живу? – оскорбился парень, – так, диктую пароль!

Я с облегчением заметил, что родители были в сети, несмотря на столь ранний час в Берлине, и позвонил им. На экране появились их радостные лица.

– Нет, ну вы посмотрите, кто проявился! – усмехнулся отец, – прямо рождественское чудо!

– Простите-простите-простите!

– А что у тебя с глазом?! – сразу забеспокоилась мама.

Я принялся рассказывать им о том, что со мной случилось за последнее время. Скрывать что-то от родителей было бесполезно и ненужно. Во-первых, тайное всегда становилось явным. Рано или поздно. И поэтому я предпочитал рассказать все сам, чтобы избавиться от лишних упреков. А во-вторых, ну и что они мне могли бы сделать? Они находились за десять часов от меня, в другом полушарии. Они бы что, велели мне возвращаться домой? Смешно! У папы, конечно, длинные руки, но не настолько же!

Я побежал с телефоном на кухню и познакомил их со своей временной приемной семьей, и когда все достаточное количество раз пожелали друг другу счастливого Рождества, отключился. В кухне завопил таймер духовки, возвещая о готовности угощения – традиционных тамале, атолле, бурито и прочих мексиканских лакомств. Хорхе объяснил, что индейку в Мексике тоже едят, но чаще те, кто может ее себе позволить. И не то что бы они не могли, но индейку я и в своей Европе поем, а вот настоящую мексиканскую кухню можно отведать только в Мексике. Не мог не согласиться! А еще на столе стоял огромны кувшин с понче – фруктовым пуншем и игристое вино, которое на поверку оказалось сидром.

И только мы собрались поднять первый тост, как дверь дома распахнулась, и в прихожую ввалились два молодых человека. Они увидели нас и заулыбались точно такими же улыбками, как Хорхе и его мама. Сомнений быть не могло – это были старшие сыновья сеньоры Гарсия. На столе мгновенно появились недостающие приборы, и праздник стихийно продолжился.

Ближе к полуночи Хорхе притащил огромное глиняное блюдо с анисовым печеньем, политым каким-то сиропом. Мы вышли на улицу и увидели, что соседи сделали то же самое. Мы ели печеньки, обменивались ими и поздравляли друг друга с праздником, а когда лакомство исчезло с тарелки, Хорхе со всего маху расколотил ее об землю. Увидев мое замешательство, Эллина объяснила, что это делают на счастье.

А потом сеньора Гарсия загнала нас всех спать. Она не разрешила Эллине вернуться в ее пустую комнату в общежитии, где она должна была встречать Рождество в одиночестве, и мы все кое-как разместились в небольшом домике. Но это был чудесный праздник!

На утро Хорхе растолкал меня. У него горел глаз, и он поволок меня смотреть подарки. Оказалось, что под искусственной елкой лежал подарок и для меня.