– Разведка? Ты, что ль?

– Слушаю вас, борт 316, – ответил низкий женский голос.

– Аньк! Ага, я. Что-то ты низко сегодня.

– Ну, как низко – 318 километров в перигее. У меня коррекция орбиты. Дурака валяю. Еще сутки бездельничать. Слушай, сейчас телеметрия пойдёт, прерываюсь. На следующем витке тебе брякну. До связи!

– Пока!

Спутники иногда пролетают довольно низко над землёй, но они всегда очень заняты, чтобы просто так поговорить.

– Ground control to flight SU one eight two, – читал Гриша, закрыв полстраницы ладонью. – Земля контроль рейсу эс-у сто восемьдесят два, – переводил он и потом заглядывал в ответ: – Ха! Правильно! Fuselage – это понятно… Rudder – руль, flaps – закрылки.

– Поршень? – предложил Вова.

– Piston, – не задумываясь, ответил Гриша.

– Винт?

– Screw, или airscrew.

– Первый – борту 316. Прибыть на командный пункт для получения задания.

– Э-э-э… First to board three one six. Arrive to control centre for… как будет «получение»?

– А вот подойди на КП и спроси. Это тебя Родион Павлович вызывает.

– Ой, ёлки-палки! Так бы сразу и сказал!

Гриша бросил учебник на бетон, вскочил и побежал к маленькому домику, покрашенному в крупную бело-красную полоску, с большим стеклянным куполом на крыше. Вернулся довольный, радостно поигрывая планшетом.

– Ну, что, Вова, радуйся! Летим! – объявил Гриша и полез в кабину.

Остальные самолёты завистливо загудели.

Лететь надо было на соседний военный аэродром. Самолёты там были большие и быстрые. Когда они пролетали над нашим аэродромом, толком поболтать с ними никто не успевал. Привет-привет, пока-пока – и вояки исчезают за лесом, оставляя свой собственный звук догонять их.

У всех военных лётчиков есть с собой парашют на случай, если самолёт сломается в воздухе. Или если враг собьёт. Тогда лётчик дёргает за специальный рычаг и вместе с креслом вылетает из самолёта. Это называется катапультирование. А потом, отстегнувшись от кресла, опускается на землю на парашюте. Парашют у лётчиков называется «спасательный», значит, его марка начинается с буквы… Правильно, «С». К счастью, сейчас по самолётам никто не стреляет, сами самолёты ломаются редко, а тренироваться прыгать с парашютом лётчикам надо. Своего Ан-2 у них, понятное дело, нет, вот и берут напрокат у соседей.

Вова очень торопился на свою любимую работу и от нетерпения всё время пытался лететь быстрее, но Гриша каждый раз благоразумно прибирал газ.

На военном аэродроме Гриша ушёл на их КП, а Вову заправили и дали ему место в строю рядом с большими реактивными самолётами. Это были очень серьёзные военные самолёты. Много они не болтали, боялись, наверное, случайно разгласить какой-нибудь важный секрет. Но, скорее всего, им было не до того: они всё время любовались собой, какие у них замечательные приборы, прицелы, локаторы, пушки, бомбы, ракеты и всякие другие дорогие и красивые штучки. Всю эту красоту им подарили конструкторы и инженеры, что не мешало самолётам хвастаться ими, как своими. Особенно перед маленькими.

Фамилия у них была МиГ-31. Питались военные самолёты, как и наши вертолёты, керосином, только съедали его за раз тонн по 18. И ещё спиртом, чтобы в мокрую холодную погоду на них не образовался лёд.

По профессии они были истребители-перехватчики. Это значит, что они должны были лететь навстречу вражеским самолётам и ракетам, что и называется «перехватывать». А потом стрелять в них ракетами и из пушек, чтобы они взорвались в воздухе или упали на землю. Это называется «истреблять».

Стоявших рядом с Вовой истребителей звали Даша и Денис. Сначала они тоже были не очень разговорчивыми, но спустя некоторое время уже весело болтали с Вовой. Вова рассказал, как однажды сбросил вредного десантника прямо в лужу и без всякого прицела. Истребители тоже травили всякие байки. Летали они вместе, в паре, случаев помнили много и рассказывали интересно.