Сын пришел расстроенным и виноватым: друзей разве забывают в троллейбусе?

Я успокоил его, как мог, напомнив, что у обезьянки свободолюбивый характер. Сбежала от прошлых хозяев.

Все свалил на неё.

– Ты не виноват, – заверил я сына. – Может, ей просто надоело у нас? Убежала и убежала.

– А может, она вернулась к прежнему хозяину? – спросил сын.

– Может! – обрадовался я. – Мы с мамой купим тебе похожую игрушку. Или сошьем.

Но ни то, ни другое не было сделано. Прошло уже почти десять лет, а я до сих пор помню Ксюху. И сын помнит.

Я бы хотел писать такие рассказы, похожие на эту ситуацию, похожие на неожиданную находку в сугробе, приносящие радость…

Если у меня не будет получаться, то я научусь шить игрушки, и лучшие буду оставлять на улице.

Таня надела перчатки, поправила воротник пальто и ушла, закрыв магазин на обед.

– Вы слышали? Слышали, что она сказала, когда разговаривала по телефону? – тут же очнулась обезьянка.

– Она сказала, что мы не настоящие, по-моему, так, – произнес медвежонок. – Кому она это сказала? Зачем?

– Сама она не настоящая! – сказал Кен, мальчик в костюме.

– И главное, почему ненастоящие! – возмущалась обезьянка.

– Потому, что мы не приносим радости, по-моему, так, – прогудел медвежонок.

– Поддельные! – воскликнула обезьянка, подпрыгивая на четырех лапах.

– Сама она поддельная, – буркнул Кен. – Она будто радость приносит.

– Где ее взять, эту радость? – спросил медвежонок – По-моему, негде.

– Да уж! Одно беспокойство. Скоро Новый год, а кому мы нужны? Сейчас у людей другие игрушки, – обезьянка перепрыгнула со своей полки на искусственную елку, украшенную шариками, и строя рожицы проговорила в блестящий шарик, – кому мы нужны?

Шарик покачнулся.

– Как кому нужны? – возмутился Кен. – Я, например, очень даже нужен. Со мной можно моделировать жизненные ситуации. Скандалы всякие.

– Вот радость-то! – проговорил трансформер.

– Ну, или секс! – придумал Кен.

– Тоже сомнительно… – возразил трансформер.

– Вы просто красивые безделушки, – напыщенно проговорил Кен. – Много с вами промоделируешь в мегаполисе? А я один из жителей этого города.

– А я могу трансформироваться, – возразил трансформер, – и сражаться. Что будет с твоим мегаполисом если на него нападут инопланетяне?

– Много радости в войне! – оскалилась обезьянка.

– Радость не в разрушении, радость в созидании, – сказал конструктор. – Я состою из сотен непонятных штучек, но из штучек можно построить и трактор, и дом, и космический корабль.

– Радость в самопожертвовании, – сказала хлопушка и взорвалась.

Игрушки подпрыгнули на полках, некоторые попадали.

– И где радость? – спросил медведь, поглаживая шерсть на пузе. – По-моему никакой.

– Радость она во взаимодействии, в движении, – обезьянка потрогала елочную игрушку. – Правда, шарик?

Шарик закружился.

– Он когда просто висит – он скучный, а когда движется – веселее! – обезьянка еще раз крутанула шарик.

Он соскочил с ветки, упал и разбился.

– Угу, – засмеялся трансформер, – мне нравится такое движение.

– Мне кажется, – заговорила Барби, – она все это время примеряла наряды и прихорашивалась. —Чем дороже игрушка, тем больше она приносит радости. Я вот одна из самых дорогих.

– Правильно, – воскликнул Кен и пририсовал себе на ценнике ноль, потом второй. – Сейчас я всех сделаю приносящими радость.

И Кен пошел на всех ценниках дописывать цифры.

– А мне кажется, что такие худышки, как ты вообще не могут приносить радости, – заметил габаритный пупс. – Я хоть и стою недорого, но выгляжу внушительнее.

– В тебе пустоты больше, – фыркнула Барби. – И аксессуаров нет.