Не знаю!!!

Я уже рассказывал про мальчика складывающего фигурки из разноцветных бумажек, фантиков и фольги.

Мальчик постоянно сидел у открытого окна. Во дворе на лужайке бывало играли в мяч соседские мальчишки, а он только сидел, смотрел и складывал.

– Иди к нам! – кричали мальчишки.

– Не могу, – грустно отвечал Серёжа.

– Ты не настоящий, – дразнились они. – Все настоящие играют в мяч!

– Сережа ничего не отвечал, он складывал фигурки. Он бы очень хотел побегать по траве, попинать мяч, но у него болели ноги.

Он не мог играть, не мог ходить, все, что он мог, это сделать из бумаги свою команду футболистов, в которых играл на подоконнике, заставляя их гонять бумажный катышек.

Однажды Сережа сделал мотылька из фольги. Сережа и не заметил, как мотылек встрепенулся и упорхнул на лужайку перед домом. Настоящие бабочки его не приняли. Они говорили о том, что у него другой цвет, что у него нет хоботка для сбора нектара. Но больше всех над ним издевался смешливый мотылек. Он порхал вокруг, и захлебываясь от смеха, находил все новые и новые отличия. Он смеялся над складками на теле конфетного мотылька, над его неуклюжим полётом, над серебристым цветом крыльев.

Когда наступил вечер, а Сережа снова зажег на окне свечу, мотылек воскликнул:

– Полетели! Там свет! – Все настоящие мотыльки летят на свет!

И они полетели. Крылья настоящего мотылька вспыхнули, и он упал.

– Что с тобой? – заволновался мотылек из фольги, его-то крылья не могли сгореть.

– Я почему-то не могу взлететь, – заплакал настоящий мотылек, ползая по подоконнику. Что-то произошло с моими крыльями…

– На мои, – сказал конфетный мотылек. – Я все равно ненастоящий.

Мотылек перестал плакать.

– Ты настоящий, – сказал он. – Настоящий друг.

Утром соседские мальчишки снова играли в футбол, а Сережа сложил из бумаги журавлика, который вдруг вырвался и стал кружить над головами играющих.

Ребята прервали игру и смотрели, как разноцветная птица резвится в воздухе.

– Откуда? Откуда она взялась? – спрашивали ребята.

Еще один журавлик выпорхнул из рук Сережи.

– Как здорово! Научи нас! – просили ребята наперебой.

Сережа улыбнулся и взял новый лист бумаги.

Ты мне протянула ключи.

– Что это? – спросил я.

Тут же отворилась дверь в моё прошлое, в тот день, когда я первый раз убежал из дома. Не помню, в каком классе. В пятом? В шестом? Может быть. Занятия уже закончились, и мы проходили летнюю практику – убирали парк. Причиной моего бунта родители, вероятнее всего, назвали бы переходный возраст. Я не хотел есть суп, за что получил порцию ора. Не стал спорить. Выбежал из квартиры, не взяв даже ключи, и поехал на дачу. Думаю, я хотел, чтобы меня воспринимали взрослым. К тому времени я уже много раз ездил на дачу один, мы её тогда только строили. Родители бывали там каждые выходные, причём уезжали в пятницу, а мне наказывали являться в субботу после занятий в школе, помогать.

Школа. Открылся сразу весь пласт воспоминаний. Лица преподавателей. Классы. Конечно, не каждая минута протирания комплектов школьной формы, но ведь найдутся вещи, которые тоже, как ключи от прочих минут.

Учебник биологии. Я сижу за одной партой с девочкой, которая мне очень нравится. А ей не нравится картинка из учебника: нечто зелёное, возможно, огромная инфузория туфелька в среде обитания. Я же специально открываю учебник на этой вкладке, когда она смотрит в мою сторону. Ведь дёргают же мальчишки предмет своего обожания за косички! У неё нет косичек. И я показываю гипертрофированную инфузорию. Взгляд её убегает в сторону.

Лафет старинной пушки. Мы изготовляли макет в кабинете труда. Рано утром, перед занятиями я решил украсить его резьбой. И засадил маленькую стамеску себе в указательный палец. Вот этот шрам. Помню каждое мгновение того утра. Больница. Доктор, дрессирующий студентов. «Интересный случай», – говорит он, и просит студентов руководить его действиями. Мне накладывают жгут на палец, обкалывают новокаином. Вытаскивают стамеску. Недавно я наткнулся на неё в инструментах, там до сих пор спёкшаяся кровь. «Что теперь?» – спрашивает доктор студентов. «Надо пошевелить пальцем, проверить, не повредил ли сухожилия», – думаю я и шевелю пальцем. У меня хорошо с биологией. «Надо пошевелить…» – дублируют меня студенты. «Пошевелите», – говорит доктор. Шевелю! Перевязанный еду на второй урок. Чувствую себя героем. Второй урок – музыка.