– Прошу всех к столу, – скомандовал воевода Назждва. Потом поклонился Мэриссе: – А хозяйку прошу великодушно извинить меня за то, что распоряжаюсь в её крепости.

– Ах, воевода, – засмеялась она, – вы командуете нашими войсками, прошу вас, командуйте и моими слугами. Этим бездельникам давно не хватает настоящего мужского окрика.

Это укор в мою сторону. Будучи не только единственным супер магом, но, кажется, единственным либералом в этой стране, я обслуживал себя сам, а со слугами разговаривал, как с равными людьми, а не со скотами.

Проходя к столу, Мэрисса наступила на мою ногу, прошипев:

– «Ради народа», значит? Учила я его, учила поведению, а он народовольчеству потакает. Сразу виден низкородный перебежчик.

Вздёрнув носик, Мэрисса села на кресло, отодвинутое от стола слугой.

2

Воевода Назждва, продолжая играть роль этакого добродушного весельчака, вонзил нож в кусок жареного мяса на тарелке:

– Клянусь, только в крепости моего старого и покойного товарища я могу отведать такое сочное мясцо! Мэри, деточка, чем вы кормите своих животных?

– Это всё из-за воды и травы нашего крепостного владения, – ответила Мэрисса.

– Клянусь истинностью Енели, за нашу Державу стоит воевать только из-за того, чтобы эти пастбища не достались злодеям из Союза.

Мне не терпелось узнать, что произошло после моей отключки. Ещё больше мне не терпелось узнать о «Летописи Закрытых Семилуний». Но воевода, придерживал военные сводки к концу завтрака, когда из гостиной выведут всех лишних.

Поэтому мне пришлось делать вид, что интересуюсь светской болтовнёй. А сам поглядывал на принцессу Эталинду. Скромно потупившись, она ковыряла вилкой пирог из какой-то травы.

Кстати, вилки, поданные гостям, выполнены в виде двузубого копья Матери-Кочевницы. Столовые приборы из этого набора подавали только в самые важные приёмы.

Почувствовав мой взгляд, принцесса оторвалась от тарелки, мельком взглянула на меня, покраснела сквозь слой белой пудры и быстро сказала что-то фрейлинам, будто продолжая начатый ранее разговор.

Фрейлина с синим носом сверлила меня злым взглядом, догадываясь, что я наслаждался смущением девочки, которую её папенька рассчитывал сделать моей женой.

Из передней залы, где томились просители и мелкие дворяне, желавшие пробиться в высший свет, иногда доносились щелчки фотоаппарата и жужжание перематываемой плёнки – репортёры готовили материал для газеты.

– Кэр Матвей, – сказал воевода Назждва. – Принцесса Эталинда не успела сказать, но его светлость Марфонт Третий прислал вместе с нею и предложение от себя лично. То самое тёплое. Хе-хе.

Я чуть не подавился едой: неужели переговоры о свадьбе начнутся прямо сейчас? Да ещё и через воеводу? Я не разбирался в придворном этикете, особенно в этикете Енавской Державы, но разве это не должно быть обставлено более официально? Ну, я не знаю, кунаков ко мне прислать?

Прокашлявшись, я пробормотал:

– Не лучше ли нам обсудить военные дела? Сейчас не время для… Хм. И вообще, я не претендую…

Теперь синеносая фрейлина наслаждалась моим замешательством.

– О, я тебя понимаю, – отозвался воевода Назждва. – Я и сам человек прямых действия, а не этих паркетных кривляний. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. Вместо того чтобы прямо сказать: «Мы хотим того-то и того-то, поэтому сделаем так-то и так-то», наши дворяне начинают мять Хену сиськи.

– Господин воевода! – возмутилась синеносая фрейлина. – Вы не в казарме.

– Простите, барышня, не знаю вашего имени, но я человек военный и прямой. Я считаю, что во время войны дом любого родоначальника – это казарма. Вот так вот, моя барышня. И не надо кривить ваш очаровательный носик. Я сразу перехожу к делу, а не начинаю издалека. Нежелание говорить прямо – одна из болезней современного дворянства. Я всегда говорю то, что надо сказать, а не брожу окольными путями. В мои времена признаком благородства была прямота, а не умение ходить окольными путями, как больной хорт, так и не перейдя к делу…