– Вы такие чувственные, у вас такое к Нему отношение, а я – технарь.

Женя изливала ей свои страдания по поводу веры в тот еще свой приезд. У Жени был кризис веры. И куча эмоций. И Анюта ее метания с уважением и трепетом выслушивала.

Тогда неожиданно в их разговоре – очень давно не вспоминала, потому что было уже все давно решено: я – верю – Женя и вспомнила киевскую историю, главное – ту фразу на первой ступеньке метро. Аня, внимательно выслушав, сказала с сочувствием.

– Видимо какой-то дар, опыт божественных откровений у тебя был… Возможно, что тогда определялась твоя судьба: либо ты исполняешь или не исполняешь данные тебе возможности либо достигнутые тобой способности – но это одинаково. А ты отказалась. Да, такие вещи даром не проходят… Некоторые вообще разума лишаются или жизни…

Женя приняла Анину версию, и сначала было попыталась испугаться священным ужасом некоему своему святотатству. Действительно, двумя годами позже ее киевского общения с Богом, она впала в серьезную и затяжную депрессию. Это будто подтверждало мысль Ани: видимое святотатство ее вывода-решения логично должно было повлечь страдание. И все же внутри вновь не возникло чувственного соответствия тому, что она в тот момент испытывала. Или у нее сил не было тогда даже пугаться на Анину мысль.

А на момент того разговора у Жени снова наступила депрессия. Очень сильная. Тупик. Бессонница: не понятно, зачем засыпать, если непонятно, зачем просыпаться. И это было неприятной и пугающей неожиданностью – потому что, поверив – Женя считала себя защищенной от таких фокусов. Верь и трудись, отдавай все силы на благо людям, будь скромной и незаметной, доброй, ничего не ожидая взамен. А тут – лежишь и ждешь ото всех помощи и внимания. Депрессия случилась на почве проблем с позвоночником – вообще-то, еще в детстве обещанных врачами, и это еще никто не предполагал, что она окажется в деревне. Но Женя свой позвоночник эксплуатировала вовсю, как здоровый, и оченьнеожиданно для себя обнаружила, что совсемне сильная женщина. Однако – это была только почва, зерна – были в чем-то другом. Произошла личная катастрофа: что теперь делать? А теперь-то как быть?

…То, что Анюта так серьезно тогда отнеслась к моему воспоминанию и при этом все же ощущение какой-то внутренней неправды этой будто само собой напрашивающейся логике ее вывода, возродило во мне ощущение некоего непонятного пока вопроса, и показало, что и сейчас у меня нет на него – возникшего еще в юности, – ответа.

Вопроса, который я и сейчас не знаю, как задать.

***

– Я тебе тогда зря это сказала, – сожалела Аня в этот раз. – Я потом переживала. Наверное, усилила твое состояние. Тебе и так было тяжело.

– Да, вот именно, мне уже было так хреново, что кто-то что-то ухудшить – тем более ты – уже не мог. Ты знаешь, когда я об этом вспоминаю, мне определенно кажется – это вообще натяжка считать, что я тогда понесла наказание за то, что якобы когда-то отвернулась от Бога.

– Тем более, почему ты должна была нести наказание, если ты к Нему все-таки пришла?

– Но я вообще думаю, Господь не обидчив, и Ему дела нет до того, что я Ему сказала. Я искала Истину. А из-за атеистического воспитания никак не могла понять, что Бог и есть Истина. Уже тем паче, что Христос – есть Путь, Истина и Жизнь, я впервые прочитала 1,5 года спустя после Киева. Но я точно знала, что я – не атеистка. Атеизм —ограничивает поиск. Я его как раз не собиралась отрицать и тогда. Это был –